Неизвестная книга наркома внутренних дел Н. И. Ежова

Когда ЦК и Вы, товарищ Сталин, поручали срочно расширить некоторые узкие участки в хозяйстве, как целлюлоза, мебель, обтюрация, лес и т. под., то я буквально каждый день следил за этим делом и его контролировал. Все эти указания выполнены с лихвой. Ведь факт, что, если бы НКВД за 1938 год не изготовил столько древесины, мы бы имели больше затруднений с лесом в хозяйстве. План по лесу не только выполнен, но и намного перевыполнен.

Ну разве можно, товарищ Сталин, выполнять все это самотеком, без руководства. Разве может двурушник так добросовестно выполнять указания ЦК.

Само собой разумеется, что я ни в малой мере не собираюсь защищать или умалять многих безобразий по ГУЛАГу, в особенности в деле охраны, тем не менее, объективно говоря, следовало бы отметить и некоторую положительную работу в хозяйстве.

Во всяком случае, я честно, в меру моих сил и уменья старался сделать все, чтобы не провалить дела.

Внутренне я всегда гордился, горжусь и сейчас, что все Ваши поручения, а Вы их давали немало, выполнял без остатка.

Возьмите хотя бы вопрос с вывозом нефти. Ваша записочка у меня лежала все время на столе под стеклом. Я каждый день нажимал и контролировал вывозку. Факт, что, несмотря на исключительные трудности этого года, несмотря на провал нефтевывозки в первом квартале, впервые за существование Наркомвода вся нефть была вывезена.

2. О кадрах.

Несмотря на полный провал мой в этом деле, я все же прошу Вас учесть и некоторые мои объяснения. Мне кажется, что в акте картина слишком сгущена в сторону моей вины.

а) Кадры ЧК сложились многими годами. Знал я их мало. Все считали, что это наиболее проверенные и преданные партии кадры. Первое время с этой меркой подходил и я. Не знал совершенно внутренних переплетов и связей той или иной группы чекистов. Окружавшие меня люди в этом мне не помогали, а многие разоблаченные заговорщики сознательно скрывали или освещали в нужном им свете. Ощупью ориентировался кое-как сам и, как видно теперь, ориентировался плохо.

б) Только в середине 1938 г. я начал понимать, что заговор

в ЧК охватил не только верхушечную группу, но и во многом середняка и даже рядового чекиста.

в) Обстановка в 1937 и 1938 гг. в смысле широкого разворота следственной работы сложилась так, что ценил каждого мало-мальски толкового человека. Во многих случаях заранее знал, что не сегодня, завтра того или иного чекиста арестую и вместе с тем пока что поручал ему работу, в том числе и следственную.

При всем этом за время моего руководства была проделана немалая работа по очистке органов.

Только из одного Управления Госбезопасности в центре и на периферии было арестовано, вышиблено свыше 10 тысяч человек. За это же время до 15 тысяч человек удалось получить людей для пополнения ГУГБ центра и периферии из партийных органов.

Все это, конечно, только в известной степени объясняет, но не снимает с меня вины.

3. О моих бытовых делах по показаниям.

Товарищ Сталин, здесь правда и ложь настолько перепутаны, что трудно даже квалифицировать поведение мерзавцев, дающих эти показания.

Подробно по всем показаниям я даю объяснение в заявлении. Хочу Вам дать только некоторые справки и просить Вас разобраться с этим до конца.

По показаниям некоторых арестованных создается впечатление, что я какой-то давний, беспробудный пьяница и бездельник.

Если исключить дореволюционное время, я начал выпивать иногда в выходные дни только в 25 году. С февральской революции и до 1925 г. вообще не пил.

Более или менее регулярно выпивал рюмку-две за обедом, начиная с конца 1934 года или начала 1935 г., т. е. когда стал получать бесплатный паек. Случалось не раз, что в выходные дни выпивал основательно.

Больше и чаще стал пить примерно с весны 1938 года.

С весны, как я Вам уже говорил, и работать стал хуже. До этого, товарищ Сталин, я всегда гордился тем, что работаю много. Десятки и сотни людей могут сказать, что, когда я работал в ЦК, я приходил всегда рано и уходил позднее всех. Это достоинство все за мной знали, и это можно проверить у любого человека, так или иначе соприкасавшегося со мной. Также много я работал в ЧК, и этого никто не может оспорить…

…Несколько о моей политической физиономии. Я продумал все свое прошлое и честно могу сказать, что против партии, против ЦК я никогда политически не финтил не только на деле, но и в мыслях. Я всегда честно, правдиво, открыто и активно боролся за линию партии. Никогда не сомневался в правоте линии партии и Вашей, товарищ Сталин. Думаю, что никто меня в этом конкретно не может упрекнуть.

Ни с троцкистами, ни с правыми я никогда не путался, а честно и до конца боролся со всей страстью большевика.

Во время гражданской войны вел себя безупречно. Во время НЭПа – так же, будучи секретарем ряда обкомов и губкомов. Во время коллективизации тоже.

Поскольку поставлена под подозрение моя политическая честность, я хочу Вам привести только несколько доступных проверке фактов.