Неизвестная жизнь ученых

Ломброзо также отмечал, что «…при малейшем шуме на улице он хватался за шпагу и трепетал от ужаса при виде каждого человека; получение любого письма заставляло его опасаться какого-то несчастья… возненавидел женщин, евреев и философов, в особенности этих последних, а к собакам привязался до того, что по духовному завещанию отказал им часть своего состояния… Он жил всегда на нижнем этаже, чтобы удобнее было спастись в случае пожара». Кстати, несмотря на то что Шопенгауэр и относился к женщинам с плохо скрываемым презрением, тем не менее продолжал иметь с ними сексуальные отношения.

Но этими примерами странности Шопенгауэра не исчерпываются. Он «никогда не пил из чужого стакана, опасаясь заразиться какой-нибудь болезнью, деловые заметки свои писал то на греческом, то на латинском, то на санскритском языке и прятал их в свои книги из нелепой боязни, как бы кто не воспользовался ими… считал себя жертвой обширного заговора, составленного против него философами». В данном случае, вероятно, следует говорить о патологической подозрительности с признаками паранойи.

При этой тревожной депрессии появилась и необходимость в «ритуализации повседневной жизни». По этой причине философ требовал, чтобы проценты из банка ему доставлял домой один и тот же служащий, «на письменном столе предметы имели своё постоянное место: горе экономке, если она бралась изменить этот педантичный «мировой порядок». Под чернильницей он прятал золотую монету: в случае крайней опасности она должна была служить жизнеобеспечению; личные заметки снабжались фальшивыми заголовками, чтобы ввести в заблуждение любопытствующих…».

Если же появлялись неожиданные гости, то их обычно Шопенгауэр в дом не приглашал. Если же возникала необходимость в посещении цирюльника, то выдержать процесс бритья стоил философу невероятного нервного напряжения, поскольку он опасался, что брадобрей перережет ему горло. Этот вид фобии психиатры называют барбафобией (боязнь парикмахеров).

Порой Шопенгауэр погружался в столь тяжелые депрессивные состояния, что в течение недель ни с кем не встречался. «Эти приступы сопровождались рядом, по-видимому, мнимых соматических симптомов, как это часто бывает в фазах депрессии. Например, из письма его матери видно, что Шопенгауэр в конце 1831 года провёл два месяца в своей комнате, никого не видя, ни с кем не разговаривая».

Поэтому окружающие не без основания считали Шопенгауэра чудаком, а детвора, когда он гулял вечерами и разговаривал, по их мнению, «со своим пуделем», бросали ему вслед камни. «Человеческие качества Шопенгауэра не вызывают симпатии: мелочность, зависть, снобизм, высокомерие, честолюбие, граничащее с манией величия… Он был начисто лишён сострадания к другим людям, хотя много говорил о нём в своей книге».

Безусловно, строгое соблюдение режима дня – это вовсе не признак какой-то странности характера, тем не менее на этой особенности Шопенгауэра остановимся подробнее. Так, с утра он занимался напряжённой умственной работой, затем примерно час играл на флейте. Также ежедневно, и даже в зимние холода, философ купался в реке. Обедал Шопенгауэр всегда в лучшем ресторане, причём «с завидным аппетитом» и нередко оплачивал два места, чтобы никто не подсел к нему за столик. Растягивал обед до пяти часов и, только утолив голод, беседовал «с почитателями, число которых множилось день ото дня». И этого режима философ придерживался до самой старости.

Следует отметить, что уже в детстве у Шопенгауэра наблюдались труднообъяснимые приступы страха и паники. И, скорее всего, на его психику наложила отпечаток неблагоприятная наследственность. В первую очередь по отцовской линии. Так, «его дед был слабоумным». Бабушка отличалась резкостью, а под старость «впала в безумие и отдана была под опеку». Дядя с рождения страдал слабоумием. Другой дядя вследствие различных эксцессов «помешался, разошёлся с семьёй».

Отец философа Генрих Флорис «был очень безобразен наружностью, одержим какими-то болезненными страхами, меланхолией и патологической страстью менять местожительства… Во время подобного же припадка, обусловленного мнимыми или действительными денежными потерями, Генрих Флорис Шопенгауэр выбросился из верхнего этажа хлебного амбара в канал, где и потонул».

С возрастом у Шопенгауэра стала ухудшаться память. Так, он уверял, что «мир как воля и представление» «писался помимо его воли и без участия его сознания… В старости, утверждают его первые, наиболее осведомлённые биографы, он действительно смотрел на эту книгу с недоумением – как на чужое произведение».

Странное отношение к ногтям

Французский философ Жиль Делёз (1925–1995) известен своей весьма своеобразной привычкой: он не стриг ногти. Объяснял же ученый эту странность тем, что якобы «не мог прикоснуться к предмету, особенно к ткани, кончиками пальцев, не испытав острой боли».