Неизвестные трагедии Великой Отечественной. Сражения без побед

Командиру бригады М.Я. Головчанскому с несколькими танками все же удалось форсировать Цемену и вклиниться в оборону противника. Когда до одноименной деревни оставалось не более 1 км, враг сосредоточил огонь всех видов по командирскому танку. Комбриг принял решение использовать огромную воронку, образовавшуюся от разрыва бомбы, и в ней занять круговую оборону.

В течение шести суток экипаж отражал атаки врага, которые предпринимались им по несколько раз в день. Связь с комбригом поддерживалась по радио, а в ночное время к нему проникала специально выделенная штабом бригады группа разведчиков, которые на специальных волокушах и просто на спине по-пластунски доставляли экипажу снаряды, патроны и пищу. Но для закрепления наметившегося тактического успеха не хватило сил. Командующий 1-й ударной армией приказал Головчанскому выйти из боя. В ночь на 7 января танк командира бригады скрытно покинул свою огневую точку.

Но даже незначительные, частичные успехи советских войск встревожили немецкое командование. В Демянск срочно прибыл командующий группой армий «Север» фельдмаршал Э. Буш. В район боев срочно были возвращены три ранее отправленные отсюда дивизии. С прибытием этих подкреплений наступление Северо-Западного фронта окончательно заглохло. Тем не менее командование фронта под давлением Ставки ВГК с завидным упорством пыталось продолжать операцию. Начало второго ее этапа было назначено на 20 января теми же армиями и практически на тех же направлениях. Вносилось лишь одно уточнение – по предложению С.К. Тимошенко создавались еще две группировки: одна – в полосе 34-й армии в составе двух стрелковых дивизий, стрелковой и танковой бригад для удара на Демянск с северо-востока, а вторая – в полосе 53-й армии в составе трех стрелковых дивизий и трех лыжных бригад для удара по Демянску с юго-востока.

С началом наступления выяснилось, что оно опять превратилось в медленное «прогрызание» обороны с продвижением по нескольку сотен, а то и десятков метров в сутки. Измотанные в предшествовавших боях части несли значительные потери и на большинстве участков остались на прежних рубежах. Вот что, например, отмечалось в журнале боевых действий 43-й гвардейской стрелковой дивизии от 21 января 1943 г. «Части дивизии в течение дня 4 раза поднимались в атаку, но, встреченные ожесточенным, непрерывным пулеметно-автоматным огнем противника, успеха не имели. Противник ведет беспрерывный огонь по нашим наступающим частям, по переднему краю, боевым порядкам, ближайшему тылу и КП дивизии» [308] .

К 25 января фронт вынужден был прекратить наступление. «Неудачи раздражали и подавляли морально, – пишет П.Г.Кузнецов. – Невольно на память приходили бои прошлой зимы… В прошлую зиму во многих боях удачно применялась внезапность, мы с успехом использовали огонь орудий прямой наводки. Почему же ничего не получается теперь?» [309]

Отчасти это объяснялось коренными изменениями, происшедшими в обороне немецких войск. Зимой 1942 г. противник не имел сплошной обороны. Она состояла из отдельных опорных пунктов, далеко отстоявших друг от друга и связанных между собой только системой огня. Опорные пункты можно было изолировать один от другого и захватывать по очереди. Именно так были взяты Калинцы, Любецкое, Веретейка, Лялино, Горбы и многие другие деревни. Теперь же все изменилось: враг создал сплошной фронт с непрерывными траншеями и ходами сообщения, которые связывали опорные пункты и делали их более устойчивыми.

Для прорыва более совершенной обороны противника требовалось увеличить число орудий, танков, самолетов, чтобы создать значительное превосходство в силах. Но танков и авиации у советских войск почти не было. Как правило, на дивизию выделялась одна рота танков, а «один-два вылета звена штурмовиков в полосе дивизии, – пишет Кузнецов, – больше демонстрация, чем реальная помощь».

Нельзя не согласиться с ним и по вопросу достижения внезапности наступления: «О ней не могло быть речи, ведь мы вот уже второй месяц топтались на месте. Хотелось сделать какую-нибудь перегруппировку, придумать что-то новое, особое, но в масштабе одной дивизии ничего не придумывалось. Все силы у меня были вытянуты в ниточку, резервы отсутствовали…

Цель наступления не была достигнута ни северной, ни южной ударными группами. Стены «коридора» не только не рушились под нашими ударами, а, казалось, становились еще прочнее. Все вмятины и небольшие пробоины, которые нам удавалось сделать, быстро затягивались. Гитлеровское командование усилило «коридор» еще четырьмя дивизиями, сняв их из-за Ловати и из-под Демянска» [310] .

Должных выводов командование фронта не сделало и на этот раз. Тимошенко опять предложил с 1–2 февраля организовать наступление. Но в Ставке после года неудач наконец поняли, что надо искать другое решение. Вывод был таков: следует действовать с привлечением гораздо больших сил и наносить более глубокие охватывающие удары. В немалой степени на эту мысль наталкивал опыт боев в районе Сталинграда и на Среднем Дону.