Неизвестный Андропов

Положение дел в Афганистане начало меняться к марту 1979 года, но не к лучшему. Новый режим получил очень малую поддержку, но очень сильное противодействие во всех слоях афганского общества. В стране возникли небольшие группы и движения бедноты, выступавшие под маоистскими лозунгами и получавшие поддержку и оружие из Китая. На путь борьбы с новым режимом становились богатые землевладельцы и вожди многих племен, среди которых режим Тараки — Амина стал проводить жестокие репрессии. Поднимал голову сепаратизм, издавна присущий отсталому и многонациональному Афганистану. Но главной опасностью для НДПА стали набиравшие силу радикальные исламистские движения разных оттенков. Волны исламского фундаментализма уже бушевали в соседнем Иране и неизбежно накатывались на Афганистан. В сознании афганцев всех состояний и сословий ислам и национализм занимали так много места, что для идей социализма и коммунизма его уже не оставалось.

В марте начались восстания в афганских провинциях. Самое крупное из них в Герате было подавлено с немалыми потерями, в том числе и среди советских военных советников. Просьбы Тараки и Амина о прямой советской военной поддержке становились все более настойчивыми. Д. Устинов говорил о готовности нескольких полков Советской армии уже через три часа быть в Афганистане, он просил разрешения провести на границе с этой страной тактические учения, но сомневался в целесообразности переходить границу. Заседание Политбюро по афганским проблемам продолжалось три дня — с 17 по 19 марта. На первом заседании Андропов говорил, что Советский Союз не может «терять Афганистан, хотя на нас, наверняка, навесят ярлык агрессора». Но уже 18 марта тот же Андропов решительно высказался против ввода советских войск в Афганистан. Он, в частности, сказал: «Я, товарищи, внимательно подумал над всем этим вопросом и пришел к такому выводу, что нам нужно очень и очень серьезно продумать вопрос о том, во имя чего мы будем вводить войска в Афганистан. Для нас совершенно ясно, что Афганистан не подготовлен к тому, чтобы сейчас решать все вопросы по-социалистически. Там огромное засилье религии, почти сплошная неграмотность сельского населения, отсталость в экономике и т. д. Мы знаем учение Ленина о революционной ситуации. О какой ситуации может идти речь в Афганистане, там нет такой ситуации. Поэтому я считаю, что мы можем удержать революцию в Афганистане только с помощью своих штыков, а это совершенно недопустимо для нас. Мы не можем пойти на такой риск. Вчера, когда мы обсуждали этот вопрос, афганцы не говорили о вводе войск; сегодня положение там другое. В Герате уже не один полк перешел на сторону противника, а вся дивизия. Как мы видим из сегодняшнего разговора с Амином, народ не поддерживает правительство Тараки. Могут ли тут помочь им наши войска? В этом случае танки и бронемашины не могут выручить. Я думаю, что мы должны прямо сказать об этом Тараки, что мы поддерживаем все их акции, будем оказывать помощь, о которой сегодня и вчера договорились, и ни в коем случае не можем пойти на введение войск в Афганистан». Андрей Громыко решительно поддержал Андропова. Он заявил своим коллегам по Политбюро: «Я полностью поддерживаю предложение т. Андропова о том, чтобы исключить такую меру, как введение наших войск в Афганистан. Армия там ненадежная. Таким образом, наша армия, которая войдет в Афганистан, будет агрессором. Против кого же она будет воевать? Да против афганского народа прежде всего, и в него надо будет стрелять. Правильно отметил т. Андропов, что именно обстановка в Афганистане для революции не созрела, и все, что мы сделали за последние годы с таким трудом в смысле разрядки международной напряженности, сокращения вооружений и многое другое, — все это будет отброшено назад. Конечно, Китаю будет этим самым преподнесен хороший подарок. Все неприсоединившиеся страны будут против нас. Одним словом, серьезные последствия ожидаются от такой акции»[172]

.

Андропова поддержал и Устинов. Завершая трехдневное обсуждение, к этой точке зрения присоединился и Брежнев. «Мне думается, — сказал генсек, — что правильно определили члены Политбюро, что нам сейчас не пристало втягиваться в эту войну». При подведении итогов обсуждения Андропов еще раз заявил: «Ввести свои войска — это значит бороться против народа, давить народ, стрелять в народ. Мы будем выглядеть как агрессоры, и мы не можем допустить этого» [173].

Для постоянного изучения ситуации в Афганистане и выработки рекомендаций Политбюро создало специальную комиссию в составе Андропова, Громыко, Устинова и Пономарева. Перед заседанием Политбюро 12 апреля эта комиссия подготовила записку и план действий из десяти пунктов. Речь шла об укреплении афганской армии, о поставках оружия, об экономической помощи городам и особенно сельским районам, о расширении политической базы афганского правительства[174].