Неизвестный Андропов

Однако параллельно с этим по устным распоряжениям Устинова в Среднеазиатском военном округе шли направленные учения. В полной готовности к десантированию в Афганистане находилась воздушно-десантная дивизия, к границам Афганистана была придвинута группировка в составе трех мотострелковых полков, а также других соединений.

Положение дел в Афганистане между тем непрерывно ухудшалось. Вооруженная оппозиция расширяла свой контроль в провинциях страны, ее отряды с разных сторон приближались к Кабулу, в котором обострялась борьба между лидерами НДПА. В конфликте между Тараки и Амином Москва приняла сторону Тараки. Речь шла о возможном физическом устранении Амина, но тот опередил. Тараки был убит, однако и власть Амина висела на волоске; он не контролировал полностью даже ситуацию в самом Кабуле, где голоса и влияние оппозиции становились все сильнее. Амин снова и снова просил Советский Союз о прямой военной поддержке. Из Москвы в Кабул одна за другой прилетали группы экспертов и генералов из Министерства обороны и КГБ. Здесь снова побывал Борис Пономарев. По требованию Амина МИД СССР отозвал из Афганистана посла А. Пузанова, которого сменил член ЦК КПСС Ф. А. Табеев. Однако как Андропов, так и Громыко отказывали во встрече Амину, желавшему провести новые переговоры в Москве. От своей резидентуры в Кабуле Андропов получил сведения о контактах Амина с американцами. Однако американские лидеры не собирались вести даже секретные переговоры с режимом Амина. 18 сентября 1979 года из посольства США в Кабуле ушла в Вашингтон аналитическая записка поверенного в делах, в которой, в частности, говорилось: «Вот уже 18 месяцев мы наблюдаем, как эта марксистская партия сама себя уничтожает. Одно афганское официальное лицо вчера в беседе с работником посольства потихоньку назвало руководство «кучкой скорпионов, смертельно кусающих друг друга»… Одна чистка сменяет другую, и трудно даже представить себе, каким образом этому режиму удается выжить…»[175]

. Донесения советского посла Табеева также давали повод ждать близкой и полной катастрофы режима. «Кабул был ослаблен, — вспоминал позднее Табеев. — Армия после аминовских чисток и репрессий была обезглавлена. Духовенство восстановлено против режима. Крестьяне — против. Племена, тоже натерпевшиеся от Амина, — против. Вокруг Амина оставалась лишь кучка холуев, которые, как попки, повторяли за ним разные глупости о “строительстве социализма” и “диктатуре пролетариата”»[176].

Роковое решение

Октябрь и ноябрь 1979 года проходили в Кремле в непрерывных обсуждениях. Комиссия «четырех» собиралась дважды в неделю. Несколько раз вопрос об Афганистане снова поднимался и на заседаниях полного состава Политбюро. К концу ноября все члены комиссии, включая Андропова, начали склоняться к принятию самого неприятного для них военного варианта. Уже в конце ноября в Кабул под разными предлогами и с разными легендами стали прибывать офицеры из разных управлений и спецподразделений КГБ. В начале декабря в Афганистан был отправлен специальный отряд ГРУ. В письме Ю. Андропова и Н. Огаркова на этот счет в Политбюро говорилось: «Совершенно секретно. ОСОБАЯ ПАПКА. ЦК КПСС. Председатель Революционного совета, Генеральный секретарь ЦК НДПА и премьер-министр ДРА X. Амин в последнее время настойчиво ставит вопрос о необходимости направить в Кабул советский мотострелковый батальон для охраны его резиденции. С учетом сложившейся обстановки и просьбы X. Амина считаем целесообразным направить в Афганистан подготовленный для этих целей отряд ГРУ Генерального штаба общей численности около 500 человек в униформе, не раскрывающей его принадлежности к Вооруженным Силам СССР». Политбюро ЦК КПСС согласилось с этим предложением на заседании 6 декабря 1979 года[177]. В книге Д. Гая и В. Снегирева говорилось, что решение о вторжении было принято «четверкой» вечером 12 декабря. При этом никто не подписывал никаких документов, не было ни Указа Президиума Верховного Совета СССР, ни других официальных правительственных распоряжений, определяющих цели и задачи военных действий. Все указания политического руководства министр обороны Устинов доводил до своих подчиненных устно. Это не совсем точно. Решение о вводе советских войск в Афганистан было принято на заседании Политбюро. В отличие от мартовских заседаний Политбюро, на декабрьских заседаниях ни протокола, ни стенограммы не велось. Даже секретное постановление было зашифровано. Это постановление, извлеченное из «Особых папок» только в 1992 году, гласило:

«Постановление ЦК КПСС № II 176/125 от 12 декабря 1979 г.

Председательствовал тов. Л. И. Брежнев.

Присутствовали: Суслов М. А., Гришин В. В., Кириленко А. П., Пельше А. Я., Устинов Д. Ф., Черненко К. У., Андропов Ю. В., Громыко А. А., Тихонов Н. А., Пономарев Б. Н.

К положению в «А»

1. Одобрить соображения и мероприятия, изложенные т.т. Андроповым Ю. В., Устиновым Д. Ф., Громыко А. А.