Неизвестный Есенин. В плену у Бениславской

– По повязке – испанский малый, а по волосам, по золотым кудрям – как бы не так!».

Окончательно С. Есенин переехал к Бениславской 23 сентября 1923 года. Решающим поводом для переезда послужило известие о возвращении Айседоры Дункан после гастролей по югу России. «Сергей Александрович был в панике, – вспоминала Г. Бениславская, – хотел куда-нибудь скрыться, исчезнуть. Как раз в то время получил слезное письмо от Клюева: он, мол, учитель, погибает в Питере. Сергей Александрович тотчас укатил туда. Уезжая, просил перевезти все его вещи с Богословского ко мне, чтобы Дункан не вздумала забрать их к себе и вынудить таким образом встретиться с ней. Я сначала не спешила с этим. Но как-то вечером зашла Катя. По обыкновению, начав с пустяков, она в середине разговора ввернула, что завтра приезжает в Москву Дункан. Мы решили сейчас же забрать вещи с Богословского, и через час они были здесь».

Многие были уверены, что мытарства бездомного Есенина завершились. Формально – да, а по существу поэт стал жить в ужасной тесноте.

«Нам пришлось жить, – вспоминала Г. А. Бениславская, – втроем (я, Катя и Сергей Александрович) в одной маленькой комнате, а с осени 1924 года прибавилась четвертая – Шурка. А ночевки у нас в квартире – это вообще нечто непередаваемое. В моей комнате – я, Сергей Александрович, Клюев, Ганин и еще кто-нибудь, в соседней маленькой холодной комнатушке на разломанной походной кровати – кто-либо еще из спутников Сергея Александровича или Катя. Позже, в 1925 году, картина несколько изменилась: в одной комнате – Сергей Александрович, Сахаров, Муран и Болдовкин, рядом в той же комнатушке, в которой к этому времени жила ее хозяйка, – на кровати сама владелица комнаты, а на полу у окна – ее сестра, все пространство между стеной и кроватью отводилось нам – мне, Шуре и Кате, причем крайняя из нас спала наполовину под кроватью».

Но, как говорится, в тесноте – не в обиде, а с милым рай и в шалаше!

Что делать с Айседорой Дункан?

В жизни Сергея Есенина наступило время, когда он стал терять веру в себя. При встрече с Бениславской нередко говорил, что ему нужно помочь выкарабкаться из этого состояния, необходимо срочно найти выход для окончательного разрыва отношений с Дункан.

– Если вы, Галя и Аня, бросите меня, то это будет полный конец, так как больше никто не сможет мне помочь, – с нескрываемой тоской говорил он девушкам.

За разговором Сергей и Галина просиживали иногда в комнате всю ночь. Говорили обо всем. Деликатно, чтобы не обидеть, Галина попросила однажды Сергея рассказать о Дункан. Есенин не смутился, не ушел от ответа, а стал рассказывать о ее сложной биографии, как она стала танцовщицей, как создала свою школу танца, отличающегося от классического балета, как у нее складывались семейные отношения с разными мужьями, затем о трагической гибели ее детей. Есенин не скрывал своих былых чувств к ней.

– Была страсть, и большая страсть, – рассказывал он с волнением. – Целый год это продолжалось, а потом все прошло и ничего не осталось, ничего нет. Когда страсть была, ничего не видел, а теперь… Боже мой, какой же я был слепой, где были мои глаза. Это, верно, всегда так слепнут.

Рассказывал о личных отношениях с Айседорой, о семейных скандалах, о том, как он хотел уйти от нее, как он однажды при ссоре разбил зеркало, а она вызвала полицию. Как положили его в Париже в психбольницу… Затем приостановился, задумался, вспоминая, и дополнил:

– А какая она нежная была со мной, как мать. Она говорила, что я похож на ее погибшего сына. В ней вообще очень много нежности…

После недолгого молчания Галина спросила:

– А сейчас сохранились ли чувства к Дункан? Может быть, все это самообман, а на самом деле все мучения из-за нее. На самом деле, сам того не понимая, любишь ее. Стоит ли в таком случае разрывать с ней отношения.

Сергей посмотрел на нее, стараясь еще раз понять смысл вопроса, а потом твердо и отчетливо произнес:

– Нет, это вовсе не так. Там для меня конец. Совсем конец. К Дункан уже ничего нет и не может быть, – повторил опять. – Да, страсть была, но все прошло. Пусто, понимаете, совсем пусто.

Бениславская вновь высказала свои сомнения, но Есенин настаивал:

– Галя, поймите же, что вам я верю и вам не стану лгать. Ничего там нет для меня. И спасаться оттуда надо, а не толкать меня обратно…

Дункан не хотела верить в окончательный разрыв с Есениным, во время гастролей продолжала присылать на его имя телеграммы с просьбой приехать к ней. «Все придумывал, – вспоминала Г. Бениславская, – как бы это кончить сразу. В одно утро проснулся, сел на кровати и написал телеграмму: «Я говорил еще в Париже что в России я уйду ты меня очень озлобила люблю тебя но жить с тобой не буду сейчас я женат и счастлив тебе желаю того же. Есенин».

Дал прочитать текст Галине, которая заметила, что лучше не упоминать о любви. Переделал:

«Я люблю другую женат и счастлив Есенин».