Нехорошее место

— Френк! — закричал он, а когда обернулся, увидел, что Френк следует за ним, в нескольких шагах позади, сутулясь, как старик, которого пригибает к земле дождем. — Френк, черт побери, где мы?

Френк остановился, чуть распрямил плечи, поднял голову, пару-тройку раз моргнул.

— Что?

Бобби набрал полную грудь воздуха, крикнул во весь голос:

— Где мы находимся?!

Френк показал рукой куда-то влево от Бобби. Сквозь стену дождя тот с трудом различил контуры загадочного здания, возможно, храма какой-то давно забытой религии, от которого их отделяли сто футов пляжа черного песка.

— Вышка спасателей. — Он ткнул рукой в противоположном направлении, на большое деревянное здание, которое находилось значительно дальше, но совсем не загадочное: размеры позволяли определить, что перед ними. — Ресторан. Один из самых популярных на острове.

— Каком острове?

— Самом большом острове.

— Каком самом большом острове?

— Гавайи [28]

. Мы на Пуналуу-Бич.

— Так вот куда Клинту советовали меня привезти. — Бобби рассмеялся, но таким странным, диким смехом, что смех этот только напугал его, и он сомкнул губы.

— Дом, который я купил и бросил, находится там. — Френк указал на джунгли, откуда они только что вышли. — Разумеется, с окнами на поле для гольфа. Я полюбил это место. Провел здесь восемь счастливых месяцев. А потом он меня нашел. Бобби, мы должны убраться отсюда.

Френк направился к Бобби, выходя из зоны кашеобразного песка в то место, где песок лучше держал вес человеческого тела.

— Ближе не подходи, — остановил его Бобби, когда расстояние между ними сократилось до шести или восьми футов. — Не подходи.

— Бобби, мы должны убраться отсюда немедленно. Я не могу телепортироваться, когда мне этого хочется. Это происходит спонтанно, но, по меньшей мере, мы должны покинуть эту часть острова. Он знает, что я здесь жил. Ему знакома эта территория, и он, возможно, идет по нашему следу.

Яростную, раскаленную добела злость, которая переполняла Бобби, дождь не остудил, наоборот, ее накал только нарастал.

— Ты — мерзкий лгун.

— Это правда, честное слово. — Френка, несомненно, удивила реакция Бобби. Они находились уже достаточно близко друг от друга, чтобы, разговаривая, не кричать, но Френку все-таки пришлось повысить голос, чтобы его услышали сквозь шум дождя. — Конфетка пришел сюда за мной, еще более ужасный, чем всегда. Ворвался в мой дом с младенцем в руках, уж не знаю, где он его взял, нескольких месяцев от роду, а его родителей, он, должно быть, убил. Прокусил бедняжке шею. Он рассмеялся и предложил мне выпить крови, хотел замарать меня ею. Он пьет кровь, знаешь ли, она научила его пить кровь, и теперь он наслаждается кровью, смакует ее. А когда я отказался составить ему компанию, он отбросил младенца, будто пустую банку из-под пива, и двинулся на меня, но я… отправился в путешествие.

— Я не говорю, что ты лгал про него. — О берег разбилась более сильная волна, дотянувшись щупальцами пены до ног Бобби. — Ты лгал о своей чертовой амнезии. Ты помнишь все. Точно знаешь, где находишься.

— Нет, нет. — Френк покачал головой, замахал руками. — Я не знал. Память будто отрезало. Может, я опять все забуду, как только перестану путешествовать и где-нибудь остановлюсь.

— Чертов лгун! — Бобби наклонился, набрал пригоршню черного песка, в слепой ярости бросил во Френка, потом еще две, еще. И начал осознавать, что ведет себя, как ребенок, устроивший истерику.

Френк стоял на месте, терпеливо ожидая, пока Бобби перестанет бросаться песком.

— Это так на вас не похоже, — только и сказал он, когда Бобби наконец выпрямился.

— Да пошел ты!

— Ваша ярость совершенно несопоставима с тем, что я вам сделал.

И Бобби понимал, что правда на его стороне. Вытирая мокрые, покрытые песком руки о рубашку, все еще тяжело дыша, он начал осознавать, что злится не на Френка, а на то, что в своем лице представлял Френк. На хаос. Телепортация являла собой путешествие, в котором монстры и опасности не были иллюзорными, в котором постоянную угрозу смерти следовало воспринимать со всей серьезностью, в котором не было правил, в котором ни на что нельзя было положиться, в котором верх был низом, а внутреннее — наружным. Хаос. Они мчались на спине быка по кличке Хаос, и Бобби, само собой, ужасался.

— Вы в порядке? — спросил Френк.

Бобби кивнул.