Nekomonogatari(Black)

О каком веселье может быть речь?

– Не может такого быть.

– Ага. Я тоже так думаю – интеллектуально я не превосхожу обычную кошку. Такой уж я персонаж-ня – но по-своему я могла это чувствовать-ня. Поэтому я помогаю Госпоже высвободить стресс-ня.

– Но… зачем же нападать на совершенно посторонних…

– К сожалению, мне доступен только этот путь.

«Потому что быть злой весело-ня».

Весело, когда незнакомые тебе люди страдают-ня.

– Это не логика и не софистика – если не веришь, посмотри, я стала мягче по сравнению с тем днём, когда оторвала тебе руку.

– Я заметил.

– Вот видишь? Короче, я делаю то, что эффективно.

«Поэтому можешь расслабиться», – сказала кошка.

– Если я нападу ещё сотен на пять людей, Госпожа освободится от стресса. И тогда моя роль Кайи окончится, я закончу возвращать долг и исчезну – ну, поскольку мой образ действия не отличается от кошачьего, пятьсот людей – это не так просто. И всё же, через месяц всё закончится.

– Месяц…

– Именно. Поэтому скажи этому старику-гавайцу не путаться у меня под ногами. Я не понимаю, но мне кажется, этот гавайский ублюдок хочет спасти Госпожу. Если так, доверь это дело мне.

Быть может, Ошино не этого хочет.

Не мог он думать что-то вроде «я хочу спасти её».

Даже если не брать в расчет его особенности профессионала – он не думал, что кто-то может спасти другого человека.

Помоги себе сам – такой была его философия.

…Однако, даже если я всё это объясню, сомневаюсь, что кошке хватит мозгов, чтобы это понять.

Они друг друга не понимали.

Люди и Кайи не понимали друг друга.

– Можно сказать, что как Кайи, я – воплощение стресса Госпожи, ставшее личностью-ня. Иными словами, я новый вид-ня. Я во всём отличаюсь от существа, называемого Мартовской кошкой из мифов – методы специалиста на мне не сработают. Меня нельзя изгнать, очистить или высвободить. Из-за него моя эффективность падает. Скажи ему прекратить тратить моё время.

– Предоставить Ханекаву тебе, говоришь? – спросил я, ничего не сказав о характере Ошино. – Почему ты так много для неё делаешь? Ты же всего лишь злой дух, который в нее вселился. Тебе незачем так надрываться.

– Я же сказала тебе. Чтобы нехарактерно вернуть должок.

Ухмыляясь, Мартовская кошка встала.

Или точнее, забралась на стол – как будто не замечая моего взгляда, она встала на четвереньки и прогнула спину.

– …И всё это ложь-ня, – а потом, закончив, добавила ещё одну фразу. – Я не могу полностью отбросить установки неблагодарной кошки. Потому что все Кайи такие-ня – вампиры тоже не могут не пить кровь-ня. Поэтому я не возвращаю долг – помимо знаний, мне не за что чувствовать себя обязанной Госпоже-ня.

– Что?

Фигню несешь.

Разве не тебя похоронила Ханекава, когда ты, размазанная машиной, лежала на дороге?

Разве не ты воспользовалась её симпатией и добротой?…

– Ты неправ-ня. Это… конечно, как феномен, случилась вполне знакомая ситуация. Госпожа подобрала меня, когда я лежала на дороге, перенесла меня в подходящее место и похоронила. В этом восприятии ошибки нет-ня. Всё так, как ты и видел, стоя рядом-ня, – но, кстати, в то время ты просто стоял рядом с Госпожой и помогал копать яму, ты не коснулся моего трупа и пальцем, поэтому тебя я не ослабила-ня.

«Ну, для прикосновения к трупу требуется смелость-ня. Кажется, что ты будешь проклят, да и на самом деле ты будешь проклят», – добавила кошка.

– А, ладно, я признаю, по мне тогда мурашки бегали. И поэтому Ханекава меня так впечатлила тем, что беззаботно это сделала – но раз она была проклята, можно сказать, что она осталась без награды. Доброта Ханекавы вышла ей боком.

– Вовсе нет, далеко не так-ня.

Если бы я мог остановить Ханекаву или если хотя бы мурашек у меня не было и я бы смог нести труп сам, этого бы не случилось.

Дослушав мои полные сожаления слова, Мартовская кошка произнесла:

– Тогда Госпожа не чувствовала сострадания.

– …

– Госпожа никогда меня не жалела… в ней не было и толики доброты. Как Кайи, пользующийся ею, я могу точно сказать это.

«Ня», – добавила Мартовская кошка в конце предложения – возможно, это ещё одна часть её установок.

Компонент «моэ» или что-то в этом духе.

Впрочем, это и правда было моэ.

И всё же этот компонент продемонстрировал внутренность Ханекавы – её тёмную сторону.

Такую тёмную.

Такую непроглядную.

Такую иссиня-чёрную.

Она была столь гротескной.

– Госпожа провела те похороны на дороге так, будто это была часть её повседневных обязанностей-ня… абсолютно безэмоционально-ня. Она не симпатизировала мне. Короче говоря, мне нечем было пользоваться.

– А, но… Ханекава…

– Её единственное желание – быть нормальной девушкой-ня, – сказала Кошка. – Это мольба… Для Госпожи, быть нормальной значит быть логичной-ня. Идея Госпожи состоит в том, чтобы быть правильной-ня. Если ты видишь мёртвую кошку на обочине, ты должна похоронить её… ну, это и в самом деле правильно. Можно назвать это правилом. Можно назвать это формулой. Госпожа подчинялась правилам и формулам – вот и всё-ня.

– …

Я не мог возразить словам кошки, их силе или весу.

Нет.

Не в этом было дело, я просто не мог возразить.