Nekomonogatari(Black)

Иными словами, эти двое очень скоро вернутся в дом, где не было комнаты Ханекавы.

А это значило, что если Мартовская кошка придет переодеться, она столкнётся с ними и…

– Я с ними немного поговорил.

– Что?

– Я навестил их перед выпиской. Думал, в перерыве между боями смогу найти подсказку. Но не вышло.

– …

Так вот чем занимался Ошино, пока я ползал на коленях перед девочкой-вампиром. А если подумать, увидеться с первыми «жертвами» Мартовской кошки, с этими двоими, и выслушать их, было первым, что Ошино должен был сделать.

Классно он придумал.

Выслушать родителей Ханекавы, поговорить с ними.

Я бы так не смог.

Я не хотел говорить с ними, я даже не хотел видеть их лиц.

– Они ничего не знали. Родители ничего не знали о своей дочери – ну, в наши дни такое бывает, да? У неё тоже сложный возраст.

– Любопытная семейка…

– Действительно. Я заметил. Я не смог получить никакой ценной информации, которая пригодилась бы в бою с Мартовской кошкой, но зато они рассказали мне интересную историю.

– Какую?

– Ну, их сознание только вернулось, они бормотали так, будто были в трансе. Похоже, приняли меня за врача.

Да не приняли бы они старика в гавайской рубашке за врача, пусть даже в трансе.

На самом деле Ошино, скорее всего, намеренно обманул их.

– И что за историю ты услышал?

– О том дне, когда папочка ударил старосту-тян по лицу.

С беззаботным лицом Ошино начал рассказывать так, будто это была весёлая история:

– Взрослый мужчина ударил решительно, изо всех сил, не сдерживаясь. Ударил так сильно, что её очки разлетелись на кусочки и порезали лицо. Староста-тян отлетела к стене. Ну, она не такая уж тяжёлая.

– …

Мне не хотелось знать детали этой истории.

Особенно с точки зрения того, кто нанёс удар.

Даже представлять было противно.

– Тело старосты-тян сильно ударилось о стену, и какое-то время она просто корчилась от боли. Как думаешь, что она сделала потом?

– Что она сделала… ну…

– Не кричала даже после удара, просто скорчилась. Что, по-твоему, она сделала потом?

Я не мог ответить.

Не потому что я не знал – по лицу Ошино и по воспоминаниям о Ханекаве Цубасе я до боли точно знал продолжение и концовку.

Теперь осталась только тьма.

– Не надо, папа, – сказал Ошино. Он неудачно подражал голосу Ханекавы. – Ты не должен бить девушку по лицу… Староста-тян мило улыбнулась и произнесла эти слова.

– !…

Этого я вынести не мог.

Разве так должна говорить девушка, которую только что ударил собственный отец?!

Такими словами?!

– Понимаешь, врождённая доброта ужасающих пропорций – это отвратительно. Папочка ещё сильнее взбесился и продолжил бить её. Она была настолько святой, что, родись она в стране Яматай [77], могла бы стать наследницей Химико. Честно говоря, даже я ударил бы такого ребёнка.

Страшно.

Страшнее Кайи.

Отвратительно.

Стирая улыбку с лица, Ошино добавил:

– В итоге, то, что она сунула нос в его работу, было лишь оправданием. Даже без этого у папочки – да и мамочки тоже -кулаки чесались очень давно.

– Кулаки чесались… что…

Отец. Мать.

Ударить свою дочь.

– Они считали её чудовищем, а не дочерью. Как будто им просто так приказали растить демона. Существует много сверхъестественных историй о том, как ребёнка заменяет чудовище, но в данном случае ребёнок даже не был связан с родителями.

– Что ты хочешь сказать, Ошино?… – я прервал его. – Ты на их стороне?

– Я ни на чьей стороне, я храню нейтралитет. Как по мне, это вопрос точки зрения [78] – своя есть и у старосты-тян, и у её родителей. Чужак не может узнать, кто прав. Более того, правых и неправых нет вообще.

«Нет правых и неправых, только обстоятельства», – сказал Ошино.

Эти слова не оставляли места для возражений.

– Если хочешь, чтобы я выразил эту мысль шуткой, то скажу так: когда староста-тян бросила родителей тебе под ноги, она отбросила своё сознание. Паршивая шутка. Ха-ха. Ты её друг, поэтому ты на её стороне, но точно так же друзья её родителей на их стороне. Не было тут правых и неправых с самого начала.

«Нет правых и неправых», – упрямо повторил Ошино.

Вопросов не было.

Он был прав.

Он был прав в том, что не было правых и неправых.

Однако…

– И всё же Ханекава права.

– Поэтому я напуган и чувствую отвращение, – Ошино легко отбросил моё возражение. – Чтобы сохранить экосистему в балансе, я встану на сторону старосты-тян… но если мы на самом деле задумаемся о балансе, мне кажется, лучше всего дать Мартовской кошке поглотить старосту и исчезнуть.

– Нет… – начал я, но не смог возразить.

Я не мог согласиться со всем, что он сказал, но мне нечего было возразить.

Вообще нечего.

Я ничего не мог сказать в её защиту.

Однако, Ошино.

Весной Ханекава спасла меня именно потому, что она была ненормальной.

Она спасла меня.