Некоронованный

Хотя уж, кажется, что может быть хуже тайных ночных визитов.

А вот может.

…нет, не дремлет. Глаза открыты, ясные. Просто не шевелится. Как перед схваткой – силы бережет.

Топот копыт. Звон сбруи. Всё-таки они не галопом. Рысью.

Как будто важны эти мелочи.

Полог шатра колышется, и раньше чем воин успевает задать вопрос, Аранарт говорит:

– Впустить.

Он встает навстречу вошедшим. Не предлагает им сесть. Не тот будет разговор, что ведут сидя.

Смотрит.

Молча смотрит.

Знает, о чем они хотят говорить. От первого до последнего слова – знает.

И не возразит. Даже не разгневается. Просто смотрит. Грустно так.

Так, что язык во рту не повернется.

И эти, тени его, здесь. Арнорец и эльф. Ручной монстр Древних дней. Говорят, аж из псов Келегорма… врут? или правда? из какого кургана он его выкопал?..

Ну не молчи уже!

Спорь, называй нас изменниками, тем паче, что это и впрямь измена.

Скажи хоть слово – у нас есть, что возразить тебе!

Только не молчи – вот так. Так, что все наши доводы вот-вот рассыплются, как пепел.

Молчишь.

Слышно, как снаружи ветер играет твоим знаменем.

Талион. Он не боялся рыка Ондогера, не испугается и твоего молчания.

– Аранарт!

Мудро. Никаких «князей». Ты не князь, ты наш будущий король. И не будем мы тебя звать князем.

– По праву старшей крови и по воле Ондогера, ты – законный наследник короны Гондора, и ты знаешь это.

Хэлгона поразило, как переменилось лицо Аранарта.

Печаль? Укор? Сожаление?

Ни тени.

Плотно сжатые губы. Чуть подрагивают ноздри. И лучше не смотреть в глаза.

«Я давал вам возможность уйти по-хорошему, но вы не пожелали. Теперь вы испытаете мой гнев».

Молчит. Слова на них не тратит.

…интересно, в свое время, когда Феанор смотрел на Финголфина, он выглядел так же?

Тогда довелось только рассказами довольствоваться. А теперь – посмотреть.

Вблизи.

Правда, Феанор не молчал. А зря. Молча – впечатляет больше.

Боишься попасться ему под взгляд, как под меч.

…а как ему гнев к лицу!

Тишина.

Полная, оглушительная. Только голоса лагеря вдалеке. Мир рушится, а простые воины и не знают.

Рухнет. Только в какую сторону?

Любой другой кричал бы, а он молчит. Громко молчит, внятно. Пальцы до белизны стиснуты на поясе, брови сведены.

И всё понятно без слов.

Действительно, что вы ему предлагаете? Начать войну? Против вашего же собственного народа? В вашем же собственном городе?!

Талион. Это он продумал, на это у него ответ есть:

– Войны не будет. Армия за тебя. Мы все ­за тебя. Те, что не за, не будут спорить. А в Гондоре ты договоришься с Эарнилом. Ты сможешь с ним договориться.

Ни слова.

Только хмурится. Зло хмурится.

Именно. Если он ваш король, так подчиняйтесь ему.

И идите отсюда в свой Гондор.

Пешком.

Он вам это уже дважды сказал. И вежливо, и не очень. Даром что без единого слова.

– Аранарт, ты нужен Гондору!

Талион. Несокрушимый, да. И упрямый. Они, часом, не родичи в каком-нибудь дальнем поколении?

Усмешка в ответ. Короткая и злая.

И кто-то не выдерживает:

– Что «где мы были»?! Я тогда десятком командовал, о королевском совете и мечтать не смел.

Гневный взгляд Талиона.

Похожие у них взгляды… гондорское оружие, Северу не ведомое.

Поединок молчания Талион проиграл:

– Не в том дело, где мы были тогда. Хотя Аркалинт прав, из нас, – он веско сделал паузу, словно пересчитав собравшихся, – там были только я и Рилтин.

Один из военачальников опускает голову. Похоже, он там не просто был, но поддерживал Эарнила. Тридцать лет назад? Сколько ему тогда было? Сотник – и уже в совете? Или очень молодой тысячник? Тогда тем более понятно.

– Аранарт, тогда Гондор должен был выбирать между шестилетним мальчиком и полководцем, спасшим страну.

Князь снова усмехается: дескать, уже не вспоминаем о воле Ондогера? Как вовремя о ней забываем… и вспомним, конечно, тоже вовремя.

Но Талион держится:

– А сейчас выбор между внуком Ондогера и наследником Эарнила, который опозорил себя.

Аранарт произносит первые слова за весь этот нескончаемый спор:

– У него испугался конь. Вы видели это так же, как и я.

– Уже неважно, – старый воин повышает голос, словно он не в палатке, а перед отрядом, – что именно видели наши глаза. Спроси любого в войске о том, что произошло, и он ответит: Эарнур струсил! Эарнуру не быть королем. Ты – единственный наследник престола Гондора! Так стань им!

Аранарт чуть опускает веки, его лицо расслаблено – и страстный порыв Талиона не задевает его, словно копье, от которого сумел уклониться опытный воин.

Он не смотрит на собравшихся, словно их здесь нет. Словно он не к ним обращается.

И говорит.

Медленно. Тихо.

– Я. Князь. Артедайна.

Гондорцам показалось, что земля вздыбилась у них под ногами, словно палуба корабля в бурю.

То, что им мнилось тверже адаманта, исчезло, как капля росы под лучами солнца.

Он ни слова не говорил о Гондоре потому, что он не собирается уплывать.

Он останется здесь.

Ну вот и всё.

Остается только развернуться и уйти. Вернуться в Гондор – и там будь что будет. Уже неважно.