Некрасов за 30 минут

Никто как бог!Не ест, не пьетМеньшой сынок,Гляди – умрет!Дала кусок,Дала другой –Не ест, кричит:«Посыпь сольцой!»А соли нет,Хоть бы щепоть!«Посыпь мукой», –Шепнул господь.Раз-два куснул,Скривил роток.«Соли еще!» –Кричит сынок.Опять мукой…А на кусокСлеза рекой!Поел сынок!Хвалилась мать –Сынка спасла…Знать, солонаСлеза была!..Запомнил Гриша песенкуИ голосом молитвеннымТихонько в семинарии,Где было темно, холодно,Угрюмо, строго, голодно,Певал – тужил о матушкеИ обо всей вахлачине,Кормилице своей.И скоро в сердце мальчикаС любовью к бедной материЛюбовь ко всей вахлачинеСлилась, – и лет пятнадцатиГригорий твердо знал уже,Что будет жить для счастияУбогого и темногоРодного уголка.Довольно демон ярости

Летал с мечом карающимНад русскою землей.Довольно рабство тяжкоеОдни пути лукавыеОткрытыми, влекущимиДержало на Руси!Над Русью отживающейИная песня слышится:То ангел милосердия,Незримо пролетающийНад нею, души сильныеЗовет на честный путь.Средь мира дольнегоДля сердца вольногоЕсть два пути.Взвесь силу гордую,Взвесь волю твердую, –Каким идти?Одна просторнаяДорога – торная,Страстей раба,По ней громадная,К соблазну жаднаяИдет толпа.О жизни искренней,О цели выспреннейТам мысль смешна.Кипит там вечная,БесчеловечнаяВражда-войнаЗа блага бренные.Там души пленныеПолны греха.На вид блестящая,Там жизнь мертвящаяК добру глуха.Другая – теснаяДорога, честная,По ней идутЛишь души сильные,Любвеобильные,На бой, на труд.

За обойденного,За угнетенного –По их стопамИди к униженным,Иди к обиженным –Будь первый там!И ангел милосердияНедаром песнь призывнуюПоет над русским юношей, –Немало Русь уж выслалаСынов своих, отмеченныхПечатью дара божьего,На честные пути,Немало их оплакала(Пока звездой падучеюПроносятся они!).Как ни темна вахлачина,Как ни забита барщинойИ рабством – и она,Благословясь, поставилаВ Григорье ДобросклоновеТакого посланца.Ему судьба готовилаПуть славный, имя громкоеНародного заступника,Чахотку и Сибирь.Светило солнце ласково,Дышало утро раннееПрохладой, ароматамиКосимых всюду трав…Григорий шел задумчивоСперва большой дорогою(Старинная: с высокимиКурчавыми березами,Прямая, как стрела).Ему то было весело,То грустно. ВозбужденнаяВахлацкою пирушкою,В нем сильно мысль работалаИ в песне излилась:«В минуты унынья, о родина-мать!

Я мыслью вперед улетаю.Еще суждено тебе много страдать,Но ты не погибнешь, я знаю.Был гуще невежества мрак над тобой,Удушливей сон непробудный,Была ты глубоко несчастной страной,Подавленной, рабски бессудной.Давно ли народ твой игрушкой служилПозорным страстям господина?Потомок татар, как коня, выводилНа рынок раба-славянина,И русскую деву влекли на позор,Свирепствовал бич без боязни,И ужас народа при слове «набор»Подобен был ужасу казни?Довольно! Окончен с прошедшим расчет,Окончен расчет с господином!Сбирается с силами русский народИ учится быть гражданином.И ношу твою облегчила судьба,Сопутница дней славянина!Еще ты в семействе – раба,Но мать уже вольного сына!»Сманила Гришу узкая,Извилистая тропочка,Через хлеба бегущая,В широкий луг подкошенныйСпустился он по ней.В лугу траву сушившиеКрестьянки Гришу встретилиЕго любимой песнею.Взгрустнулось крепко юношеПо матери-страдалице,А пуще злость брала.Он в лес ушел. Аукаясь,В лесу, как перепелочкиВо ржи, бродили малыеРебята (а постарше-тоВорочали сенцо).Он с ними кузов рыжиковНабрал. Уж жжется солнышко;Ушел к реке. Купается, –

Три дня тому сгоревшегоОбугленного городаКартина перед ним:Ни дома уцелевшего,Одна тюрьма спасенная,Недавно побеленная,Как белая коровушкаНа выгоне, стоит.Начальство там попряталось,А жители под берегом,Как войско, стали лагерем,Всё спит еще, немногиеПроснулись: два подьячие,Придерживая полочкиХалатов, пробираютсяМежду шкафами, стульями,Узлами, экипажамиК палатке-кабаку.Туда ж портняга скорченныйАршин, утюг и ножницыНесет – как лист дрожит.Восстав со сна с молитвою,Причесывает головуИ держит на отлет,Как девка, косу длиннуюВысокий и осанистыйПротоерей Стефан.По сонной Волге медленноПлоты с дровами тянутся,Стоят под правым берегомТри барки нагруженные:Вчера бурлаки с песнямиСюда их привели.А вот и он – измученныйБурлак! походкой праздничнойИдет, рубаха чистая,В кармане медь звенит.Григорий шел, поглядывалНа бурлака довольного,И с губ слова срывалисяТо шепотом, то громкие.Григорий думал вслух: