Некрономикон. Аль-Азиф, или Шепот ночных демонов

Слушая это, мы были до крайности изумлены и переполнялись безудержным восторгом. Ведь, мечтая о встрече и обращениях с теми, кто приходит и уходит, мы и помыслить не могли о том, что нам выпадет возможность побывать в иных мирах, что такая возможность для нас вообще может существовать. Вместе с тем рассказ о том, что далеко не все миры пригодны для нашего посещения, поверг нас в не меньшее изумление и даже в недоумение. Ведь мы по простоте душевной считали, что миры отличаются друг от друга не больше, чем земли в нашем мире, даже несмотря на то разнообразие форм жизни, о котором мы узнали начиная с подземелья. Нам и в голову не пришло, что такие глубокие отличия их друг от друга могли быть обусловлены не менее глубокими отличиями в устройстве миров, в которых они обитали. Теперь же мы с удивлением узнавали, что миры могут быть нестерпимо и даже убийственно холодными или горячими, в них может царить необычайная легкость или неимоверная тяжесть. Воздух там может состоять совсем из других материалов, непригодных для нашего дыхания или вовсе ядовитых, а то и вообще отсутствовать. Ахмед и Саид называли множество других отличий, до которых мы никогда бы и не додумались, по сравнению с которыми, например, обитание в них враждебных неодолимых существ или отсутствие пропитания были лишь самыми простыми и не заслуживающими особого внимания. Но все это, вместо того чтобы испугать и поколебать, лишь раззадоривало нас, разжигая безумное желание встретить грудью и с честью преодолеть все эти препятствия, получив в награду созерцание воочию и прикосновение к тем мирам, о существовании которых из обитателей нашего мира знали лишь единицы.

– То, что мы видим сейчас, – великая библиотека, перепись миров, пройденных и изученных теми, кто приходит и уходит, – говорил Саид, двигаясь сквозь звездную россыпь, заполняющую комнату Странствий. – В нее занесены все миры, посещенные ими хотя бы мимолетно, и записано все, что им удалось о них узнать. С помощью своих чудесных письменностей и способов записи им удалось создать точные подобия этих миров, благодаря которым мы сейчас можем распознать их устройство и понять, что нас там ждет.

– Так мы сейчас видим написанное?! – изумился я.

– Именно! – ответил Саид. – Все, что мы здесь видим, его движение и команды, передаваемые через шары, – написано особой незримой письменностью, и это – вовсе не иллюзии.

– Не понимаю, как можно написать на воздухе, если даже он – не пустота? Какова бы ни была письменность, ее все равно нужно на что-то положить!

– Написано все это, конечно, не на воздухе, но на чем-то таком, чего мы еще не знаем и с него посылается на купол, как стрела – в цель. А вот что происходит дальше?.. Купол либо благодаря чудесному устройству комнаты заставляет наши глаза видеть появляющиеся на нем картины именно в таком виде, либо… посылает их прямо в наши головы, как сновидения.

– Не могу в это поверить! – изумился я. – Даже после всего, что нам довелось увидеть и познать, не могу представить, что такое возможно… Остановись здесь!

Саид, очевидно отвлекшись на разговор со мной, перестал контролировать управление движением звездной бездны, и она вдруг быстро понеслась куда-то в сторону. Когда же он, спохватившись, остановил ее, мы очутились в каком-то пустынном месте, где светилась только одна звезда, вокруг которой, правда, летало множество шариков-миров. Причем большинство из них были сближены между собой и летали стайками. Я сразу выделил среди них один, который как-то настойчиво вызывал к себе мое внимание. Он летел обособленно, но находился как-то между скоплениями других примерно на равном удалении от них. Я положил руки на шары и приблизил этот мир вплотную к нам, благодаря чему он увеличился почти во всю комнату.

– Что ты можешь сказать об этом мире? – спросил я Саида.

Саид, глубоко сосредоточившись, погрузил в него руки, а затем и вошел сам.

– Этот мир очень древний и одновременно достаточно молодой. И еще я чувствую какие-то силы… Они чужды нам, их не должно быть в нашем безбрежье, ибо они не имеют в нем никакого смысла и толку. Но они исходят, слабо, едва уловимо, из самых глубин этого мира.

– Да! Именно это я и почувствовал, только не мог выразить это словами. И хотя в них нет ни смысла, ни толку, я чувствую, что они чем-то очень важны для нас. Именно этим и притягивает меня этот мир.