Некрономикон

Я узнал страницы в истории человечества, о которых в ученом мире и не подозревают. Писано было все большей частью на языке иероглифов; я изучил его диковинным способом с помощью бормочущих механизмов; явно агглютинативный язык с системой корней, совершенно не имеющих сходства ни с одним языком человечества.

Другие фолианты были на иных неведомых языках, освоенных тем же диковинным способом. Очень немногие оказались на языках, мне знакомых. Исключительно искусные рисунки, и испещряющие сами летописи, и составленные отдельными подборками, невероятно помогали мне. И все это время, чудилось мне, письменно я излагал по-английски историю своего века. По пробуждении я припоминал лишь мизерный и бессмысленный набор слов из неизвестных языков, усвоенных моим alter ego

во сне, хотя мои записи из истории всплывали целыми фразами.

Я узнал — прежде даже, чем бодрствующее «я» изучило аналогичные истории болезни и древние мифы, несомненный источник сновидений, — что меня окружали существа, принадлежащие к величайшей расе мира, которая победила время и посылает умы-искатели во все века. Узнал я также, что был умыкнут из собственного века, пока моим телом пользовался другой, и что в некоторых из этих странных обличий ютится, подобно мне, разум-узник. Мне чудилось, с разумными существами-изгнанниками из всех закоулков Вселенной, говорил я на языке чудного пощелкивания.

Был здесь носитель разума с планеты, которую мы называем Венерой, — неисчислимые века пройдут, пока придет его время жить, — другой был с самой далекой из лун Юпитера за шесть миллионов лет до времени она. Из разумных землян было несколько крылатых животно-растений-астроцефалов Антарктики эпохи палеогена; один из змеелюдей баснословной Валузии; трое из косматых гиперборейцев, поздних предлюдей, поклонников Цатоггуа; один из омерзительных Тчо-Тчо; двое арахнид из последних земных времен; пятеро одетых броней жесткокрылых coleoptera,

прямо наследующих человечеству, в которых однажды Раса Великих, перед лицом жуткой угрозы, en masse, перенесет своих быстроумцев; и несколько представителей различных ветвей человечества.

Я говорил с Йцанг-Ли, философом из империи изуверов Тсан-Чан, грядущей 5000 лет от Р.Х.; с генералом смутных гиперцефалов, владевших Южной Африкой в 50 000 лет от Р.Х.; с монахом-флорентийцем эпохи дуэченто по имени Бартоломео Корса; с королем Ломара, царившим на этой страшной полярной земле сто тысяч лет, пока с запада не пришли коренастые желтые инуто и не полонили ее.

Я говорил с Нуг-Сотом, чародеем темных завоевателей из шестнадцатого тысячелетия от Р.Х.; с римлянином по имени Титус Семпронис Блезус, квестором во времена Суллы; с Хефнесом Египтянином эпохи царствования 14-й династии, поведавшим мне мерзостную тайну о Нирлафотепе; с одним из жрецов Атлантиды срединного царства; с дворянином из Суффолка, современником Кромвеля, Джейсом Вудвиллем; с придворным астрономом из Перу до воцарения инков; с физиком из Австралии Невелом Кингстон-Брауном, который умрет в 2518 году от Р.Х.; с верховным магом канувшего в Тихий океан Йхе; с Теодотидесем, греко-бакрийским чиновником из 200 года до Р.Х.; с престарелым французом эпохи Людовика-Солнце по имени Пьер-Луи Монтаньи; с Кром-Йа, вождем из земель Cimmeride tenebrae пятнадцатого тысячелетия до Р.Х.; и с таким множеством других, что рассудок не в силах совладать с убийственными тайнами и головокружительными чудесами, к которым меня приобщили.

Пробуждаясь по утрам в лихорадке, я порой отчаянно пытался удостоверить истинность либо ложность тех сведений, что подпадали под рамки современных человеческих знаний. Общепринятые факты обретали новые и сомнительные аспекты, и я дивился прихотливости снов, столь многому научивших меня.

Меня приводили в содрогание тайны, которые могло скрывать прошлое, и повергали в трепет опасности, которыми могло быть чревато будущее. То, что было говорено и недоговорено о судьбе человечества существами, идущими человеку на смену, оказало на меня такое воздействие, что я не стану этого предавать бумаге.

После человека наступит могучая цивилизация жуков, чьи тела заберет элита Расы Великих, когда над допотопным миром свершится гибельный рок. Позднее, когда отпущенный Земле срок подойдет к концу, быстроумцы-переселенцы опять отправятся через пространство и время на новое пристанище в телах луковицеобразных вегетативных организмов Меркурия. Но и после них, перед тем как настанет абсолютный конец, придут племена, жалко жмущиеся к холодной планете и зарывающиеся в норы, уходящие к средоточию ужаса в самом ее нутре.