Нелегалы 2. «Дачники» в Лондоне

С уверенностью можно лишь утверждать, что Леонтина Коэн была, скорее всего, связником у Персея, а не у Клауса Фукса. Когда российская бригада снимала меня в Альбукерке для фильма «Полвека тайн», зашел разговор о существовании связки Коэн — Фукс, которое я оспаривал. И сейчас, после прочтения рукописи Владимира Чикова, я вижу, что эта связка действительно не осуществлялась. Тем не менее я считаю, что Коэны были связниками между полковником Абелем и Розенбергами, после того как их прежний руководитель Яцков покинул Америку в 1946 году. В связи с этим я нахожу весьма любопытным и тот факт, что Юрия Соколова (Клода) срочно направили на связь с Коэнами в июне 1950 года, чтобы передать им указания Центра о необходимости срочно покинуть США, поскольку именно в этот момент Розенберги уже были арестованы. Об этом случае Юрий Соколов сам рассказал мне в Москве, причем буквально в тех же выражениях, которые Владимир Чиков употребляет в своем произведении. Я спросил тогда Соколова, почему же для этой миссии не был направлен Абель, но он ничего мне на это не ответил. Это одна из маленьких загадок того времени, возможно, когда-то эта история и будет пересказана с большими подробностями, нежели сейчас.

Автор книги прослеживает дальнейший путь Коэнов после их бегства в Москву, перекидывает мостик между их прежней деятельностью в Америке в связке с Персеем и Абелем и их работой в Великобритании с Гордоном Лонсдейлом. Вторая часть их многолетней деятельности на ниве шпионажа связана с Портлендской операцией, в результате которой секретные сведения о методах подводного обнаружения были сначала похищены с королевской военно-морской базы, а затем сфотографированы, переведены на микрофильмы и переправлены в Москву. Эта операция была затронута британской прессой после ареста и судебного процесса над Коэнами и Лонсдейлом в 1961 году, а также в книгах, посвященных этому делу. Здесь, однако, Чиков несколько приоткрывает завесу над отдельными фактами, что придает истории некоторую экспрессию и жизненность. Даются, в частности, многочисленные детали о знаменитом «шпионском коттедже» в лондонском предместье Руислин, где проживали Коэны, носившие в то время фамилию Крогеров.

В последней части книги вновь появляются Коэны — Крогеры, чтобы повести разговор уже от первого лица. Проинтервьюированные в 1989 году, они вспоминают о прошлых годах, о своей любви к коммунизму и Советскому Союзу, что в равной степени воодушевляло и Розенбергов, которые предпочли умереть, чем раскрыть известные им сведения. Их вера была столь искренней, что я просто был не в силах их ненавидеть, как я ненавидел Кима Филби, который одно время был моим визави в штаб-квартире ФБР.

В словах Коэнов — Крогеров, высказанных в конце книги, я обнаружил в буквальном смысле слова много патетики Так или иначе, я испытал немалое удовлетворение от того, что, прожив в стране достаточно долго, они сами увидели, как Россия постепенно освобождается от коммунизма и советской системы, которую они обожествляли и которой служили. Некоторым утешением для меня является то, что их жизнь в Москве после девяти лет, проведенных в британских тюрьмах, была далеко не счастливой, а они сами конечно же испытывали ностальгию по Америке, по стране, которую сами же хотели уничтожить.

Из воспоминаний, лично написанных Моррисом Коэном

Мы верно определили свой жизненный путь

Империалистическая агрессия против Советской республики, принесшая столько страданий ее народу, и провал этой авантюры остались в моей памяти с детских лет. Мои родители — бедные эмигранты из царской России, в 1905 году приехали в Нью-Йорк. В 1919 году, когда мне было девять лет, мы посетили Томпкинс-сквер Парк, который находился в нижней части Ист-Сайда в Нью-Йорке. Маленький парк и все прилегающие к нему улицы были заполнены такими же рабочими, как и мои родители, — людьми разных национальностей. Они дружно скандировали: «Руки прочь от России!» Слова этого призыва белели на красном полотнище, протянутом от близлежащих домов через весь парк. Недалеко стояла огромная стена из красного кирпича, и когда все скандировали призывы, то их голоса заполняли парк, повторялись громким эхом. Рабочие протестовали против решения «либерального» правительства президента Вильсона послать солдат и оружие на помощь белой армии, начавшей контрреволюционное выступление в России. Этот день навсегда остался в моей памяти.