Нелюбимая

— Арина, тебе вкололи успокоительное, — проговорила мама, заглянув в мои заплаканные глаза. — Сейчас уже вечер. Герман и полиция делают всё, чтобы узнать, кто украл нашу Вику. Известно только то, что пропала еще и медсестра. А раз так, то тот, кто всё это совершил знал, что наша девочка болеет. Может, они работали вместе с этой медсестрой, а, возможно, и ее тоже похитили.

— Кому понадобился мой ребенок? Это всего лишь ребенок! Он ведь никому ничего плохого не сделал! — я просто рыдала и захлёбывалась слезами, жмурясь от саднящей боли в горле.

— Не знаю, но, к несчастью, кому-то наша маленькая понадобилась, — мама нежно гладила меня по спине, пока я как слепой котенок тыкалась ей носом в плечо, ища тепло, поддержку, а самое главное — надежду. — Уверена, что кто-то просто хочет надавить на нас, хочет манипулировать нами. Но я уверена, что Герман всё это так просто не оставит и злоумышленник получит по заслугам.

Мне было адски плохо оттого, что я хотела помочь своему ребенку, но не знала, как, да и вряд ли сейчас от меня могло что-то зависеть.

Через некоторое время в палату зашёл Герман. Мне показалось, что за тот небольшой промежуток времени, который я провела в принудительном сне, он постарел лет на пять точно.

— Собирайся, ты немедленно возвращаешься домой, — сердитым тоном заявил муж. — Нечего здесь делать. Дома ты будешь в безопасности.

Я даже рта не успела открыть, как Герман уже ушел. Создалось ложное впечатление, будто бы он злится на меня.

— Ему очень тяжело, — тихо проговорила мама. — Ничего утешающего сказать тебе не может, вот и срывается.

Дом встретил меня угрюмым молчанием и колючей тишиной. Я чувствовала внутри себя пустоту. Мама решила остаться со мной, пока Герман и отец пытались хоть что-то сделать, как-нибудь повлиять на ситуацию. Если бы всё не было таким чудовищным, я непременно задалась вопросом, а почему мама внезапно стала так добра ко мне? Но сейчас всё это настолько неважно и ничтожно, что я просто принимала ее присутствие и поддержку.

Мы расположились в гостиной, чтобы быть поближе к домашнему телефону. Мама выложила на стол мой и свой мобильник. Всё казалось, что вот-вот и нам позвонят, чтобы сообщать хорошую новость. Но тишина в доме по-прежнему оставалась нерушимой. Я ощущала ее тяжесть каждой клеточкой своего тела, она будто неподъемным грузом лежала на мне и с каждой новой минутой сдавливала всё сильней.

Пальцы заламывались сами собой и сидеть просто без движения уже не получалось. Я кусала губы, пыталась нормально усесться, но ничего не получалось. Казалось, что сейчас мои натянутые нервы вот-вот порвутся как струны и я, либо умру, либо вообще перестану анализировать реальность.

Мама тоже нервничала и не могла найти место своим рукам, теребя край пледа, что лежал на диване, то перебирая стопку журналов по бизнесу, которую, видимо, Герман не убрал еще с того времени, когда меня отвезли в больницу.

— Мама, я так больше не могу, — возбужденно проговорила я, когда стрелка часов показала полночь. — Нужно что-то делать.

— Дочка, что мы сделаем? Мы просто должны набраться терпения и не терять надежду.

Я хотела возразить и вряд ли бы это получилось в вежливой форме, потому что меня уже трясло, потому что это бездействие сжигало меня изнутри, потому что речь идет о моем ребенке, черт побери! И сейчас я могла только догадываться, где она и всё ли с ней в порядке. Меня просто переполняло желание достать из-под земли того, кто это сделал и удушить собственными руками.

Внезапно входная дверь распахнулась и на пороге появился Алексей, а вслед за ним… Саша. Я даже глазам своим не поверила. Решила, что точно потеряла рассудок и меня незамедлительно посетила первая же галлюцинация. Затем, когда стало очевидно, что Ломова видит, и моя мать, и охранник, я поняла, что всё еще в своем уме и в этот миг меня охватил лютый гнев.

— Это ты! — вскрикнула я. — Ты решил отомстить мне таким образом, да?! — несмотря на тянущую боль внизу живота, я быстро подошла к этому негодяю и со всей силы, на которую только была способна, ударила его в грудь.

— Успокойся! — резко осадил меня Саша, крепко ухватив за запястья, чтобы я не предприняла еще одну попытку напасть на него. — Я вообще-то пришел тебе помочь.

Его реплика звучала по меньшей мере чудовищно и подло. Это издевательство? Да?! Натуральное издевательство, потому что иначе описать внезапно возникший рыцарский порыв Ломова я никак не могла.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Пустота дрожала во мне, обволакивалась толстым слоем злости и бессилия. Я не могла здраво рассуждать и вообще воспринимать слова такими, какими они есть. Телом руководствовали эмоции и не совсем нормальные порывы. Агрессия сменялась полнейшим ступором, потом снова вспыхивала агрессия и так по кругу.

Волна схлынула и теперь я тупо смотрела на Сашу, втискивая внутрь себя истеричную улыбку. Мама подошла сзади и обняла за плечи.

— Если нужно, то я его быстро выдворю, — подал голос Алексей, приблизившись к нам.