Нелюдь

Окурок, отлепившись от губы, скользнул по замызганной куртке и исчез среди мусора на земле.

– Грязный скот, – выругался Валентина, жеманно поджав губы.

Макс недобро улыбнулся.

– На, снимай, – сказал он, передавая любовнику смартфон, который продолжал фиксировать мучительную смерть собаки.

Макс быстро застегнул джинсы и в два прыжка очутился рядом с пошатывающимся бродягой.

– Хочешь посмотреть? – процедил он. Бомж глупо улыбнулся, и парень с размахом саданул ему кулаком в лицо. Влажно хрустнул свернутый нос, хлынула кровь, заливая чумазое лицо доходяги. Неуклюже взмахнув руками, он грохнулся на обгорелые покрышки. Макс поднял выроненную бомжом бутылку и, со звоном расколотив ее об ржавый автомобильный диск, сунул «розочку» в его ошалелую физиономию.

– Ты что, блевотина, в кино приперся? – прорычал Макс. Острый край разбитого горлышка рассек щеку бомжа, и тот заверещал от боли и ужаса.

– Пацаны… Не надо, – пролепетал он, елозя ногами по гравию вперемешку с мусором. – Не убивайте! Не прав был, бля буду!

– Максим, оставь его, – подал голос Валентина. – Не марай руки.

Макс присел на корточки, брезгливо разглядывая корчившегося на земле бомжа.

– Увижу еще раз, кишки на шею намотаю, – тихо пообещал он. Швырнув в сторону «розочку», он неожиданно вцепился в немытые клочья волос бездомного и с силой ударил его об землю. Затем еще раз. Мужчина обмяк, закатив глаза.

– Ты убил его? – с тревогой спросил Валентина.

– Просто вырубил, – отрывисто произнес Макс, доставая из подсумка упаковку с влажными салфетками. – Пускай поспит. Сон укрепляет нервную систему и заменяет ужин.

Тщательно протерев каждый палец, он скомкал использованную салфетку, бросив ее на бесчувственное тело бомжа.

– Мы можем продолжить, – не сводя глаз с собаки, безостановочно катающейся от боли, проговорил Валентина. – Ты еще возбужден? Как только ролик будет готов, я вся твоя.

– Нет, – качнул головой Макс. – Этот вонючий гондон весь аппетит испортил. Потерпи до дома.

Слада уже не скулила, а громко выла. Выла хрипло, надрывно, срывая глотку, и от этого душераздирающего воя у любого нормального человека зашевелились бы волосы и в жилах бы стыла кровь. У любого, кроме этих двоих, наблюдающих страдания животного с жадно горящими глазами. Из пасти собаки летели хлопья пены, окрашенные кровью, тощие лапы отчаянно царапали землю. Громадный живот колыхался тающим желе.

Спустя пару минут дворняга утихла. Широко раскрытые глаза уставились на Макса, в тускнеющем взгляде явственно читалось:

«Это вы причинили мне эту боль, люди? Но за что? Я ведь не сделала вам ничего плохого…»

По телу собаки в последний раз проскользнула дрожь, и она затихла. Из приоткрытой пасти продолжал сочиться тоненький ручеек крови.

– Домой? – спросил Макс, быстро утратив интерес к псине. Он выключил камеру и выпрямился.

– Ага, – сказал Валентина. – Ван момент, плиз. Триумфальный и победоносный кадр.

С этими словами гей подобрал валяющийся у кострища черенок от лопаты. Затолкав один конец в глотку издохшей собаки, он не без труда приподнял труп животного над землей. Валентина широко улыбнулся. Одобрительно усмехнувшись, Макс сделал несколько снимков и поднял вверх большой палец.

– А, и самое главное, – воскликнул Валентина, вытирая пот со лба. Он достал из кармана «косухи» узкий складной нож, выдвинув блеснувшее лезвие. – Как насчет ужина из щенят? Я давно хотела попробовать, даже баклажанов с сыром купила. У тебя ведь духовка есть? У меня в рюкзаке переносной холодильник, так что этих неродившихся засранцев довезем без проблем.

Едва он присел над телом пса, как Макс обронил:

– Валя, не забывай, чем ужинала эта шваль. Я не ручаюсь, что ты сам после такого ужина не траванешься. Хорошо, если просто пробздишься, а если ласты склеишь? У меня нет желания возить тебя ночью по больницам.

Валентина замер, как истукан. У него был такой вид, словно шикарный ужин на его столе по какой-то неизвестной причине превратился в корыто с навозом. Он перевел озадаченный взгляд на любовника, после чего едва ли не с ненавистью посмотрел на остывающий труп собаки.

– На хрена ты ее химией травил? – спросил гей с плохо скрытой злобой. – Я ведь предупреждала тебя! Не мог толченого стекла подмешать? Или иголок?

С невозмутимым видом Макс пожал плечами.

– Я экспериментирую, – пояснил он спокойно. – Толченое стекло уже прошлый век, Валенька. Сейчас в тренде препараты.

Валентина плюнул на тело Слады. Выпрямился, убрал нож в карман «косухи».

– Дерьмо, – философски изрек он. Затем снова наклонился, ощупывая еще теплый живот псины.

– Прикинь, Макс, они шевелятся, – пробормотал Валентина, и в его голосе скользнул благоговейный трепет, словно он прикоснулся к святыне. – Они еще живые!

– Скоро будут мертвые, – обронил Макс. – Забудь. Кстати, любитель экзотической кухни… У меня дома мыши есть. Знаешь, как их в Китае жрут? Блюдо называется три писка. Новорожденных мышат берут палочками – первый писк. Окунают в соевый соус – второй. А потом в рот, где они пищат в третий и последний раз.