Немецкие субмарины в бою. Воспоминания участников боевых действий. 1939-1945

А на транспортировку таких грузов в сложившихся обстоятельствах Карл Малый – Дёниц закрыл бы глаза. Лодка уже выдвигалась задним ходом из бетонного бункера, а по пирсу еще бежали люди и передавали посылки и письма домой.

В бетонных стенах прозвучало троекратное приветствие. Это приветствовали не только команду смелой развалины, но и передавали привет на родину те, кто оставался здесь. Последний привет в ожидании того, как распорядится ими их горькая судьба.

Шансы на то, что «U-534» доберется до родины, представлялись, по совести говоря, достаточно скромными. На лодке царил полный беспорядок. Но Шлумбергер, как механик – человек, отвечающий за дифферентовку лодки, – быстро взялся за наведение порядка.

– Не брать больше посылок с берега, – предупредил он, – а то все это барахло полетит за борт.

И действительно, много чего полетело за борт. И хотя механику никак не удавалось как следует удифферентовать судно, команда могла беспрепятственно передвигаться по лодке.

Шлумбергеру хотелось проверить в работе шнорхель, но «U-534» не могла погрузиться на мелкой воде.

В небе появились первые истребители-бомбардировщики противника. А за предыдущую ночь другие самолеты разбросали акустические мины в Жиронде. Союзники, которых французское движение Сопротивления предупредило, что подводная лодка «U-534» намерена прорваться из Бордо, не жалели средств, чтобы воспрепятствовать прорыву одиночки.

Германские тральщики уже несколько дней как прекратили расчистку акватории, и командиры готовились взрывать свои корабли.

– Не самые приятные перспективы, – ворчал командир, глядя на усеянную минами реку.

Но команда уже восстановила веру в себя и веру в него. Она сделала даже то, что, по мнению персонала доков, было невозможно. Лодка была на плаву, и не только на плаву, но и на первом отрезке пути домой.

В качестве предупредительной меры командир приказал разместить на верхней палубе резиновые лодки и накачать их. Он проследил, чтобы в них положили еду, воду и оружие. По обоим бортам разместили «шумовые буи» для противодействия акустическим минам, которые должны были взорваться по крайней мере на приличном расстоянии от борта. С помощью этих буев было взорвано четырнадцать мин, пока «U-534» шла по Жиронде – и некоторые опасно близко. Бабах! Огромный столб воды справа по борту. Бабах! Столб воды за кормой. Лодка вздрагивала от каждого взрыва. Люди на мостике стояли бледные – бледнее, чем тогда, когда они возвратились из своего последнего похода.

– Отлично, ребята! – крикнул командир в люк. – Это только мины.

– Мне нравится это «только», вот радости-то! – откликнулся механик.

Но его спокойствие произвело впечатление на других и заставило их забыть об опасности.

– Механик командиру! Разрешите совершить пробное погружение для дифферентовки?

– Да, давайте, механик.

Командир осмотрел горизонт в бинокль. Вдалеке он заметил самолет, но он летел к берегу. Потом по правому борту он увидел мелкие точки – группу самолетов.

– Бринкманн, как ты думаешь, а не лечь ли нам на грунт и не отлежаться ли до темноты? – спросил командир старпома. – Я уже немного нервничаю, как бы не попасть под бомбы. Ты можешь поклясться своей жизнью, что французы не предупредили их о нашем уходе?

– Отличная мысль, командир! Одна только маленькая деталь: боевая рубка будет видна над водой, а шнорхель – на несколько метров.

– Ну и что? Мы будем выглядеть как старый затонувший корабль – мало ли их тут, – и никто не обратит на нас внимания.

– Хм! Только б вечер не прозевать – если доживем до того времени. Кстати, рубку можно замаскировать и шнорхель немного. Хотя бы маленькими деревьями. – И Бринкманн указал на берег реки.

Нарезали березовых веток и привязали их к мачте шнорхеля. Часть боевой рубки, которая, как предполагалось, должна была торчать над водой, накрыли маскировочной сетью. После этого погрузились.

Наконец-то механик занялся дифферентовкой. Командир остался у перископа. Время от времени его менял механик. С замершими сердцами смотрели они на проносившиеся над ними истребители-бомбардировщики и эскадрильи тяжелых бомбардировщиков, летевшие на Францию.

Когда наконец наступили сумерки и командир дал приказ всплывать, команда вздохнула с облегчением.

Шубакк, бывший лоцманом на Эльбе, а теперь – в Руайяне, был уверен, что выведет корабль в открытом море. Не было ни огней на берегу, ни другой навигационной поддержки, но Шубакк целиком полагался на свои глаза и глаза впередсмотрящих и не пропускал ни одного фарватерного буя. Вдобавок он успел узнать реку как свои пять пальцев. И все-таки этот отрезок пути был неимоверно труден.

«Шумовые буи» продолжали делать свое дело, мины с грохотом взрывались то слева, то справа.

Потом над их головами раздался гул самолетов. Между городами Ле-Вердон и Руайян звезды вдруг померкли.

Облака? Нет. Самолеты, самолеты, самолеты.

Огромное соединение вдруг резко повернуло на Руайян. Через несколько мгновений ночь осветилась вспышками, загремели взрывы. Руайян зажегся огнями пожаров.

– Вашу лоцманскую контору в клочья небось разнесло, господин Шубакк.