Немецкие субмарины в бою. Воспоминания участников боевых действий. 1939-1945

Вся команда застыла и затаила дыхание, прислушиваясь. Услышат ли британцы шум? А если услышат, поймут ли причину? Один шутник закрыл глаза и показал рукой наверх, как бы желая сказать: они там наверху спят.

А действительно, почему бы им и не спать? Порт – это все-таки порт, он защищен от германских субмарин.

Народ на лодке задвигался. Кажется, с людей спало внутреннее напряжение. Пошла третья мина… четвертая… пятая…

Лодка продолжала двигаться по широкой дуге. Глубина составила 13,8 метра. Лодка шла едва в метре от дна гавани. При перемене курса она могла наскочить на собственные только что поставленные мины, проходя мимо них в десятках сантиметров.

Но даже если бы и наткнулись, ничего не случилось бы. Это были магнитные мины, которые должны были вступать в действие позже. На эти-то чудо-мины германское командование возлагало весьма большие надежды.

Благодаря постоянному притоку в лодку сжатого воздуха давление в ней повышалось. Воздух становился тяжелым для дыхания, пот лил даже с тех, кто не двигался.

– Восьмая мина – пошла!

Мина пошла со стоном, от которого волосы на голове вставали дыбом.

«U-34» развернулась на выход из порта. Электромоторы работали по-прежнему на малом ходу. Вот она прошла линию между оконечностями молов, потом мимо того же патрульного корабля, все еще остававшегося на посту. Он должен был успокоить вражескую лодку – слишком большую искательницу приключений.

В лодке все напряглись, замерли.

Постепенно глубина моря стала расти.

Боже! Что это?! Громкий звук, ненавистный, скрипящий, который напряг нервы до предела, хотя обычно он проходил незамеченным, – это командир убрал перископ.

– Глубина пятьдесят метров, – доложил старшина рулевых.

Ролльманн устало наклонился над прокладочным столом и положил руку на плечо старшины – тяжело, но ласково, словно у него дрожали руки. Фите Пфитцнер поднял голову, улыбнулся. Он точно никогда прежде не видел такого лица у командира – такого усталого, изможденного. Его лицо говорило все.

Ролльманн кивнул и удалился в свою каюту площадью менее двух квадратных метров – его очаг, его дом в море. Он задернул занавеску. Проволочный матрас скрипнул раз, потом наступила тишина.

В команде возбуждение тоже стало улегаться. Где-то заговорили, в дизельном отсеке кто-то тихо запел, к нему присоединились другие.

Ролльманн заворочался, и Фите, воспользовавшись моментом, спросил:

– Какой курс держать?

– Триста восемьдесят пять градусов, – ответил ему усталый голос.

Фите взглянул вначале на механика, затем на вахтенного офицера.

– Но на этом чертовом компасе их только триста шестьдесят, – сказал он.

Вахтенный офицер кивнул:

– Ладно, держать на середину пролива, пусть старик пару часов поспит.

Через два часа Ролльманн проснулся, немного отдохнувший и деятельный.

– По местам стоять, к всплытию готовиться!

«U-34» вырвалась на поверхность. Свежий, сладкий воздух устремился в лодку, через люк мостика снизу увидели звезды.

– Курить можно? – спросили снизу.

– Курить разрешено. На мостике, по три человека.[6]

Глава 4

«Операция „Везерюбунг“»

Оперативная сводка. Апрель 1940 года