Немного солнца для Скарлетт

Одиночество – штука полезная, важная, и без нее жизнь не была бы полной. Летти, оставшись одна, сначала наслаждалась этим состоянием, потом всерьез заскучала и затосковала, а потом поняла, что в этом «соломенном» одиночестве есть своя прелесть. Летти понимала, что ее положение существенно отличается от положения тех людей, которые одиноки по-настоящему. Ее одиночество немного условное, закончится в определенный срок, и она об этом знает. Но было важно, что сейчас она одна, и она использовала это время для приведения в порядок мыслей и чувств.

«Мы поднимаемся еще на одну ступень. Мы становимся сильнее!» – думала она и в первую очередь имела в виду Дика, его карьеру. Про себя Летти никогда не думала – она твердо знала, что добьется успеха, только это произойдет позднее. А Дик ее беспокоил – что-то мягкое проступало в его характере все более отчетливо и вставало как преграда, и Летти даже иногда злилась за это на мужа. Она не понимала, что это свойство натуры и победить это сложно. Она не понимала, что творчество не всегда закаляет, оно иногда делает человека пластичным и податливым. Размытость границ, которую подразумевает театр – временных, исторических, моральных, культурных, характерных, – все это может привести к тому, что человек в жизни начинает играть. Он от каждой роли, от каждого образа берет то, что ему легче всего взять. Летти давно обратила внимание, что Дику удаются персонажи сложные, изломанные, что в них он наиболее убедителен. «Как важен успех, как важно выпрыгнуть из рамок, которые сам себе установил», – думала Летти и еще раз мысленно благодарила Майлза за предложение для мужа.

Как Летти ни хотелось, но выбраться в маленький сербский городок она так и не смогла. Ее карьера внезапно пошла в гору – после одной выставки последовала другая, а потом ей заказали две парные фигуры в одну усадьбу, а вслед за этим Летти в одном из маленьких городков открывала художественную школу, и ее как молодого, но уже популярного скульптора пригласили выступить. В письме, которое она писала Дику, все эти события уложились в одну строчку. Летти просто перечислила, что она уже сделала и что еще предстоит сделать ей, пока Дик на съемках. Но на самом деле времени на все это ушло много – почти год. Летти, только когда смотрела на календарь, понимала, что своего мужа не видела уже очень долго. Впрочем, таковы были особенности его работы.

– Дорогая, я изменил тебе с Вирджинией Вулф, – отшучивался Дик, пробираясь за полночь в супружескую спальню. Летти хмыкала и понимала, что Дик устал от репетиций, что у него голова занята пьесой, что нет сил – ни эмоциональных, ни физических для близости. Точно так же Летти извинялась перед Диком, когда, огорченная тем, что совершенно не клеится работа в мастерской, отворачивалась от него, избегая супружеских ласк. И вместе с тем они любили друг друга и были эмоционально и духовно близки. Они дышали в такт, жили в унисон, в заботе друг о друге, и это ощущение партнерства поддерживало ровный огонь в их сердцах.

Разлука с Диком шла ей на пользу – никогда Летти не была так уверена в правильности своего выбора, никогда она не была так счастлива, несмотря на разлуку и расстояния. Она жила предвкушением успеха, недаром она каждый раз в разговорах и письмах с Диком пыталась расспросить о всех деталях съемок.

Зрелость человека определяется его готовностью противостоять испытаниям. Эта нехитрая истина растиражирована многочисленными пособиями по выживанию в современном мире, социологическими изысканиями и любовными романами. Эти три вида литературы вместили в себя весь спектр жизни. Среди множества рассуждений, советов, примеров и выводов не было только одного – не было рецепта, формулы или образца поведения. И как выясняется, человек сам себе находит тот путь и способ, который уберегает его от непоправимых ошибок. А все, что было прочитано впрок и что хотелось зарубить на носу и оставить на черный день, остается набором словосочетаний.