Немногое о многом (СИ)

начало светать.

Пора ему домой вернуться.

Давно пора!

Терпенья моего нет!

Сколько можно ждать?

Уже солнышко взошло,

в лицо ударил яркий свет,

а его всё нет и нет.

Уже шесть часов утра!..

пора ехать нам в село!

После трудовой недели святое дело,

на природе отдохнуть,

родителям помочь картошку посадить,

на речке порыбачить,

на прогулку в лес сходить.

Сколько можно ждать?

От бессонницы ночной

нервы все устали,

тело покидают силы.

В больнице твой Василий -

в семь часов люди передали.

Бегом туда, а там людей -

не проехать, не пройти.

Где же мой, Вася-Василёк?..

любимый мой цветок.

Как его найти?

Вокруг санчасти машины -

пожарные, санитарные.

На каждом шагу милиция

с жезлами в руках,

медики в беленьких халатах.

"Граждане, отойдите!

Зашкаливают машины!" -

не жалея мощности и сил

кричали постовые в рупоры.

В небе чёрный ворон кружил,

людей кусали комары.

Все шумят, кричат,

кто-то тянет медика за халат.

Много женщин одиноких

со слезами на глазах.

Шум и плач у прохожих

вызывал непомерный страх.

Попасть в больницу Припяти -

народа очень много

и не узнать, и не подойти -

милиция очень строга.

Мне повезло, знакомая медсестра

из больницы города Остра.

Прошу её: "Только посмотреть!..

А вдруг настигла его смерть?"

"Пропустить не могу! -

сказала в халате строго, -

Там больных очень много.

Со всеми с ними плохо.

И с твоим очень плохо".

"Пожалуйста, только на минутку!"

"Ладно. Побежали!"

"Люда! Людочка! Узнай!" -

вдогонку знакомые кричали.

В палате мужа увидала,

под капельницей лежал.

С испугу не узнала.

Чёрный-чёрный -

я думала он в саже.

Отёкший, опухший -

мне поплахело даже.

Жалко и обидно -

весь поседевший,

почерневший -

глаз почти не видно.

"Люди отравились газом!-

медсестра Петрова

повторила снова,-

Больные отравились газом!

Нет выхода иного -

больным надо срочно молока!

Много молока -

желательно парного".

Кстати, о радиации никто -

не сказал и слова.

Я с Таней Кибенок,

её муж в одной палате,

на машине её отца

мы быстренько в село.

От парного молока

пожарных тошнило и рвало,

как в лихорадке

знобило и трясло.

В десять часов по Припяти,

как утренний ветерок

пронёсся слух с юга на восток,

от радиации и травм

умер оператор Владимир Шишенок.

В ядерном реакторе от мук

скончался Валера Ходемчук,

один остался под завалами -

навечно с нуклидами и рентгенами.

Люди, узнав о радиации,

заволновались тревожно-скорбно.

Пошли слухи об эвакуации -

необходимой, срочной.

Из уст в уста шла молва,

возникали споры.

Везде... и здесь и там...

одни и те же разговоры.

"На атомной станции авария!

Всю землю накрыли

рентгены, радиация!"

"В округе всей -

будут тысячи смертей".

От народа страхи, слухи -

утопили все науки.

Я на шестом месяце

беременности была.

Своим здоровьем свою кровинку,

как зеницу ока

берегла жизнь нашему ребёнку.

Мой Вася-Василёк

любимый мой цветок,

жертвуя собой,

за нас двоих переживал,

мне совет давал

с болью и тревогой.

"Люся! Моя роднулька!

Уезжай к родителям в Кривушу.

Спасай себя и нашего ребёнка.

Спасай, кровинку нашу".

"Как же так? Нет родной!

Без тебя я не могу.

Тяжело быть одной -

без тебя, мой хороший, я умру".

"Подумай хорошенько -

не спеши!"

"Хорошо. Принесу молока -

потом решим".

Плохи дела, людей в санчасть

не пустили вечером,

милиция раз и навсегда -

дороги перекрыла все кругом.

Не ходили в Припять

автобусы и поезда.

Город Припять заполонили

военные автомобили.

Прошёл слух...

Йодистые препараты -

защита от радиации.

Вмиг йод

в аптеках города

раскупил народ.

Только военные ходили

в респираторах,

в хим защите и плащах.

А горожане не спеша,

как обычно и всегда,

продукты из магазина

несли открыто,

каждый, кто как хотел,

всё в авоськах,

всё в кульках.

В Припяти хим подразделения

начали дезактивацию.

Смывать, сметать -

собирать и хоронить радиацию.

Солдаты поливали из АРСов

улицы раствором,

мыли дороги и тротуары

белым порошком.

Все улицы в белой пене,

чистота и блеск кругом.

Вечером сообщили населению -

город Припять весь

на трое суток временно

эвакуируют в лес.

Всем взять с собой

только самое необходимое,

что у каждого в квартире есть,

но обязательно документы

и в дорогу, что-нибудь поесть.

Многие даже обрадовались -

ходили, улыбались.

На природе отдохнём -

потанцуем и споём.

Прекратились раздоры, споры -

люди взяли

заготовки на шашлыки,

магнитофоны и гитары.

Плакали только те

горькими слезам с болью,

чьи мужья на смене

пострадали ночью.

Родственники больных к вечеру

санчасть в блокаду взяли,

в окна, в дверь

барабанили, стучали.

Вскоре открылась дверь,

где стоял милиционер.

Все увидели врача -

чернее чёрного грача:

"Товарищи! Сегодня

всех тяжелобольных

самолётами отправляем

на лечение в Москву.

Двадцать восемь человек

наиболее пострадавших,

из числа дежурной смены

и числа пожарных".

Люди, услышав новость,

заволновались в шуме, разговоре.

Вскоре, все... словно онемели

и затихли в горе.

Чихнул кто-то на ступеньке

у двери. "Будьте здоровы!"

"Спасибо! На Титанике

тоже были все здоровы".

"Не до шуток, нынче!..

Радиация с нуклидом

нас в дорогу клыче".

"Лечение больных в Москве

для нас большая честь, надежда.

Не ударим лицом в грязь -

меня поддержат в большинстве.

В дороге каждому больному

нужна чистая одежда!

Решим возникшую проблему!"

Людей, как ветром сдуло,

все разбежались по домам.

Пешком, на велосипеде одна мадам