Немой набат. 2018-2020

– За точностью слов всегда стоит точность мысли, великие умы обсуждают концепции, а средним умам интереснее события… Я подхожу к главному. Досадно, что новое производство очень энергоёмкое, нужен газ: малая металлургия. Дело непустяшное, уже запроектирован отвод высокого давления от магистрального газопровода. Небольшой, километров 20-30. Ведут его эти, мать их, прагматики обогащения напрямую, как нас когда-то учили, с гегельянским пренебрежением к природе, экономя деньги, время. А этот отвод… – теперь, Валентин Николаевич, слушай особенно внимательно, – надвое рассекает какое-то село Горюхино. Но у газовиков своя система норм, запретов, предписаний плюс зона отчуждения. В общем, полоса получается широкая, придётся наущербить, частные дома сносить. А по закону за земли, изъятые для госнужд, надо платить, и это уже твоя епархия, ибо завод в нашем округе. Они со дня на день к тебе нагрянут. Под разрешением и твоя подпись должна стоять – сколько платить, когда?

Слушая это долгое повествование, Суховей лихорадочно думал о предназначенной ему роли. Хитро! В огромном механизме переустройства целой отрасли нашли ма-аленькую и вроде побочную болевую точку, которую лечить придётся ему, Суховею. Но что значит – лечить? Ускорить решение вопроса?.. Нет, не для того по наводке Винтропа его срочно перебросили в Москву, чтобы он способствовал прогрессу российской экономики. Змея меняет кожу, но не повадки. И в данном случае «кожа» – это Немченков. А если не ускорить, – значит, затормозить, попридержать за фалды. Тошнилово! Однако же с политическим нервом задачка. И только подумал, Георгий Алексеевич иносказательно объяснил:

– Но ты же знаешь, выплаты из казны идут со скрипом, надо в деталях разбираться, бумагобесия много, статистика гримасничает, без мороки рубля не высочишь. Одно слово – бюрократический клоповник.

– Я немею пред законом, – вставил Суховей, надеясь сбить его с мысли.

Немченков от неожиданности остановился, непонимающе глядя на Валентина, но уловил шутку, криворото улыбнулся. Однако от своего не отступил, видимо, разговор с Суховеем был тщательно продуман. И про великие умы, обсуждающие концепции, он тоже неспроста. Речь идёт о крупном замысле, очень крупном. Даёт понять, что вопрос особой важности, концептуальный. Да-а, системный дядя, даже масштабный, из смыслоносителей и, похоже, с политическим опытом, как говорил Сокуров, из «возвышенных людей». Но отстранённая оценка тут же сменилась профессиональной злостью к идейному врагу: оголтелый, токсичный продажник, как у Юнны Мориц, гибрид фраера с фюрером. Надо выяснить биографию.

Между тем Немченков снова вошёл в шаговый ритм, мимоходом парировал шутку и продолжил:

– Да-да-да, Хлестаков… Но ребята борзые, скакуняки, жмут на всех порах, договорняк будут предлагать. Им позарез новый цех надо запустить в этом году. Если оплошают, другие заводы понесут большие убытки, и дело – под откос, рассосётся. Как с нашим лайнером МС-21 – американцы и японцы отказали в поставке композитных материалов, всё и встало. Пока-а мы раскочегаримся. – Слегка улыбнулся. – А тут, как принято говорить, каузуальная связь, причинная: к тому времени все рынки этого самолёта займут конкуренты. В итоге Ахиллес никогда не догонит черепаху.

А в истории, как известно, остаётся только счёт на табло.

Остановился. В упор посмотрел на Суховея.

– Ты меня понял, Валентин Николаевич?

Суховей молча кивнул. Снова подумал: «Матёрый мужик: его спич на слух можно толковать так, будто он озабочен ускорением дела. А для меня совсем иноречивый смысл вложил, жёстко дал понять, что требуется на самом деле. Вдобавок с артистическими навыками: даже пушкинское Горюхино к делу привлёк». Изощрён в словоблудии. Мелькнула ассоциация, крамольная и забавная: «Ваших, Георгий Лексеич, мыслей не читал, но осуждаю».

После молчаливого кивка Суховея Немченков, похоже, расслабился, сел в кресло за рабочим столом, почти неслышно побарабанил пальцами по сукну, опять посмотрел в глаза Валентину, сказал, чтобы не оставалось сомнений:

– Ну и слава богу. Героям – сала! – Но всё-таки ещё подхлестнул: – Наш общий друг в этом вопросе крайне заинтересован, считает, что на тебя можно положиться.

«Значит, у этого Немченкова есть прямой выход на Винтропа», – подумал Суховей и ответил так, словно уже в игре:

– Георгий Алексеевич, когда войду в курс дела, надеюсь, позволите с вами посоветоваться.

– О чём речь, Валентин Николаевич! – И указал рукой на люстру, жест, который, по мемуарам, в перестройку использовал Горбачёв при некоторых разговорах в рабочем кабинете, опасаясь слухового контроля, а попросту – прослушки. – Засмеялся. – Как говорится, всегда к вашим услугам.

Суховей снова молча кивнул: всё, мол, понятно. И, пожав руки, они вежливо распрощались, наговорив друг другу уйму доброжелательных слов.