Немой набат. 2018-2020

– А вот сами посудите, – не унимался Сева. – Америка сходит с ума, мы об этом говорили, и после выборов в любом случае – Трамп ли, Байден, – бардак там на нет не сойдёт, как бы горячее не полыхнуло. Не чуют они, что царство их обветшало, что «грейт эгейн» уже не проходит, и всё ещё хорохорятся. У шопы-Европы – при женщине интеллигентно обошёл букву «ж» – проблем выше крыши, только разгребай. Распад Запада пошёл изнутри и безвозвратно. Началось с сексуальной революции 70—80 годов, сами под себя гадят. Потом орда мигрантов. ЕС – это уже скорлупа. Китай, и тот забуксовал из-за пандемии и тёрок со Штатами. Кто ещё?.. Власыч, напомни. О! На Ближнем Востоке покоя как не было, так и нет. А что Россия? Россия со страхом катилась к дефолту власти – транзит двадцать четвёртого года мог стать катастрофой, цветной революцией обернуться. И вдруг, именно что вдруг, нежданно-негаданно, внезапно да к тому же перед самым нашествием ковида опасность политического дефолта власти исчезла. Напрочь! Испарилась дочиста. О тех рисках и страхах можно забыть. Транзитные коалиции кланов – вдребезги. Бессмысленны. Вдобавок не стало Медведева, который крышевал либеральную тормозную команду, «творческое меньшинство», как называл таких узурпаторов Тойнби. Мужики, поверьте моему слову: от этого пандемического шухера в мире Россия выиграет.

– Ишь, какой эрудит выискался, – с издёвкой вкинул Жора.

– Включили национальный эгоизм в экономике, модель управления прямо на глазах меняется. Надо же, провинциального Синицына вызвали…

– Не вызвали, а пригласили, – уже миролюбиво поправил Жора.

– Пригласили в министерство, чтобы он проконсультировал столичных столоначальников по части местных настроений… И что получается? А то, братцы и сестрица, что сегодня, если смотреть в мондиальном разрезе, только у России нет драматических угроз, которые ставили бы под сомнение завтрашний день страны. По-китайски, сиди на горе, жуй попкорн и поглядывай, как внизу цапаются конкуренты. Кино! А если по-русски, то занимайся спокойненько своими внутренними делами, которых накопилось полным-полно, видимо-невидимо. И уровень нашего мирового влияния будет расти и цивилизационного отката уже не предвидится. Возражения есть?

– С прозрением! – отчасти издевательски комментировал Донцов. – А силёнок при таком замахе хватит?

– С избытком! Лишь бы изнутри не тормозили. Мутная аппаратная возня любое дело погубит.

– Партийные фантазмы, Сева, – несогласно покачал головой Синицын. – На подателя благ небесных в таком деле полагаться нельзя. Сперва надо жизнь по понятиям обнулить. Вот есть у нас на Южном Урале некий магнат – бензин мочой разбавляет. Так он почти в открытую финансово кормит борцов «с рыжымом» и получает за это дивиденды. Из Москвы! Если с этим не покончить, прорыва будем ждать до морковкина заговенья. И вообще, пока в СМИ говорить против России будет престижнее, чем за Россию, больших перемен не увидим. К великим стройкам меньше внимания, нежели к похождениям знаменитых шлюх, от конвейерных сериалов мозги тухнут. Парад побеждённых! Какой уж тут прорыв? Порядок-то с идеологии начинается.

– Верно Георгий говорит, – откликнулась долго молчавшая Ирина. – Каждый чих этих ксюш на телеэкран дают. Вот кто сегодня в примах, а человек простого звания принижен и пристыжен. Быдло! Через мой кабинет сотни людей проходят, и каждый своё словечко молвит, сердечного участия жаждет. А некоторые душу излить заглядывают – в дежурство, вечерком, когда мне посвободнее. Сто-олько наслушалась! Несть числа… Донцов сразу заинтересовался:

– А в общем знаменателе всех словечек – что? О чём у людей душа болит?

Ирина задумалась.

– Каждый о своём щебечет, из края в край разговоры, кто на что горазд. Трудно что-то выделить, проза жизни, бытовой антураж… Многие отверженными себя чувствуют, считают, что власть выше милости, помощи от неё не жди. Ну, про власть вообще – чтоб ей пусто было. Обычно о притворствах и пронырствах придворного слоя. Но почти всегда правда с кривдой пополам. Это понятно: у больных людей житьё – не сахар, у них всегда отрицалово, от века заведено Лазаря петь да виноватых искать. С какой радости им власть хвалить? Ни боже мой! Риторика ненависти. Иной раз как пойдут один за другим жизнью ужаленные да ещё с комплексом самоунижения, чувствуешь себя, словно на кладбище мечтаний и надежд. Про врачей доброе слово скажут, это да… Есть просто словоохочие. Бывалые, со всячинкой. Семь вёрст до небес упоённо нагородят, там жили-были, куда ворон костей не заносит. А вот что-то общее на ум не идёт. Разве что… Мне самой порой хочется уловить это общее, а особенно понять, чем мы, нынешние, отличаемся от прежних, советских. Я тех времён по возрасту не застала, но среди больных чаще люди пожилые, они-то волей-неволей сравнивают.

– Ну, младые годы всегда в розовом свете, – встрял Добычин. – Ясный перец, говорят, что им при Советах лучше жилось.

Вздор! Это пороки старших поколений.