Читаем Немой набат. 2018-2020 полностью

– Да нет, ребята, не в этом дело, – всё так же задумчиво продолжила Ирина. – Понимаете… Однажды наш пациент мимоходом шутливую фразу бросил, а она у меня в мозгу и застряла, многое мне объяснила. Он сказанул между делом, что, мол, он человек свободный, может и вправе делать всё, что ему скажут. Вот это «свободен делать что скажут» и показалось мне главным сравнением прошлого и нынешнего. А сравнение-то в том, ребята, что ничего не изменилось, как было, так и осталось. Как были люди подневольными, такими и сейчас пребывают. Ни равенства, ни согласия. Отсюда – раздражение, отторжение. Вы, – запнулась, – Власыч, спрашиваете, что общего, а вот оно и есть общее. На какой бы манер человек ни говорил, о чём бы ни сокрушался, а сразу видно: его эта «свобода» точит. А за этой «швабодой» маячит отсутствие перспективы жизни. И я же вижу, что у многих больных происходит как бы капитализация страха, он нарастает. Это и есть рядовые персонажи русской жизни.

После тоскливых жизнеречений Ирины Добычин тяжело вздохнул:

– Глубоко пашете, Ирина. Всё так. Только причины у прошлой и нынешней «свободы» разные. По поводу этих причин дураки кричат: сменили шило на мыло. А кто поумнее, понимающие, что к чему и отчего, почему народу сегодня не сладко, говорят иначе: перешли от атеизма к сатанизму. Не в религиозном, разумеется, смысле, а в олигархическом.

Две бутылки коньяка уже стояли на полу, держать пустую посуду на столе – плохая примета. И хотя головы оставались ясными, мужики потихоньку соловели, начали косноязычить, хоровод слов вырвался из-под контроля. Разговоры пошли вразброд, каждый о своём. Добычин почему-то вспомнил, как идиоты-америкосы ввели эмбарго на поставку в Москву-80 кока-колы, решили, будто отсутствие её торпедирует Олимпиаду. Донцову на память пришло, как Шаляпин, опустившись на колено перед царской ложей Большого театра, пел Николаю II «Боже царя храни!», за что левые освистывали его до конца жизни. А Синицын бубнил, что Ельцин на пьянках с Кучмой всегда говорил: «Каждое утро встаю и прежде всего думаю только о том, что бы мне сделать для родной Украины».

Ирина чутко уловила момент.

– Ребята, раскудахтались вы славно. Слухать очень интересно, никогда в такой знатной компании не бывала.

– Понял, понял… – кивнул Донцов, поднимаясь на неверных ногах и слегка пошатнувшись.

Жора, нащупавший на полу бутылку и пытавшийся что-то нацедить в свою рюмку, заблеял:

– Ва-аше бла-агородие, госпожа удача… М-мужики, вызывайте т-такси и по д-домам. А я Ирке убраться помогу.

– Пришли ниоткуда и уйдём в никуда, – покачиваясь, галантно прощался с Ириной Добычин.

Глава 13

Соснин, известивший своего московского куратора Тэда Кронфильда о затянувшемся из-за пандемии пребывании в столице, не получал от него никаких советов и начал привыкать к беззаботному ничегонеделанью, даже слегка жирком заплыл. «Подъёмные», как он называл средства, поступавшие по линии Винтропа, шли регулярно, – уже не на карточный счёт, как в Вильнюсе, а учитывая российские строгости, через некоего забавного субъекта, назвавшегося Алёшей. Он позвонил, обратившись к Соснину по имени-отчеству – Дмитрий Евгеньевич, и сказал:

– Завтра в шесть вечера жду вас у выхода из метро «Серпуховская». Вы будете держать в левой руке газету трубочкой и по три раза, с перерывами, похлопывать ею по ладони правой руки. – Прощаясь, акцентировал: – Левой, три раза.

Есть приёмы, которым не надо обучать, понять их не ахти как сложно.

Соснин понял сразу.

Алёша оказался непримечательным невысоким очкариком с растрёпанной чёрной шевелюрой и обязательным для такого типажа рюкзачком «Робинзон». По возрасту и глубокомысленному выражению лица он походил на личность аспирантского сословия. С видом крайне занятого делового человека, хотя был всего лишь курьером, он передал Дмитрию файлик с листками писчей бумаги, между которыми прятался конверт. «А почему этот курьер Алёша, подвяжи калоши, и впрямь не может быть аспирантом? – думал потом Соснин. – Наверняка развозит конверты не только мне, ему доверяют, приплачивают и что-то обещают. Для креативной популяции, – а он явно из них, – двойная жизнь стала едва ли не нормой».

Алёша звонил раз в месяц и говорил:

– Дмитрий Евгеньевич, завтра в шесть.

Но не финансовые приветы от Винтропа делали московский этап жизни абсолютно безмятежным. Соснин крупно заработал на левой заказухе от Суховея. За бешенный двадцатитысячный гонорар пристраивая «джинсу» в СМИ, он, не будь дураком, содрал с барана две шкуры, хорошо завысив расценки за размещение компромата. Наличка!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сочинения
Сочинения

Иммануил Кант – самый влиятельный философ Европы, создатель грандиозной метафизической системы, основоположник немецкой классической философии.Книга содержит три фундаментальные работы Канта, затрагивающие философскую, эстетическую и нравственную проблематику.В «Критике способности суждения» Кант разрабатывает вопросы, посвященные сущности искусства, исследует темы прекрасного и возвышенного, изучает феномен творческой деятельности.«Критика чистого разума» является основополагающей работой Канта, ставшей поворотным событием в истории философской мысли.Труд «Основы метафизики нравственности» включает исследование, посвященное основным вопросам этики.Знакомство с наследием Канта является общеобязательным для людей, осваивающих гуманитарные, обществоведческие и технические специальности.

Иммануил Кант

Философия / Проза / Классическая проза ХIX века / Русская классическая проза / Прочая справочная литература / Образование и наука / Словари и Энциклопедии