Немой Онегин

Блажен, кто смолоду был молод,Блажен, кто вовремя созрел,Кто постепенно жизни холодС летами вытерпеть умел;Кто странным снам не предавался,Кто черни светской не чуждался,Кто в двадцать лет был франт иль хват,

А в тридцать выгодно женат;Кто в пятьдесят освободилсяОт частных и других долгов,Кто славы, денег и чиновСпокойно в очередь добился,О ком твердили целый век:N.N. прекрасный человек.

Жениться на богатой, конечно, неплохо, но хвалить за это? А ещё ниже «денег и чинов» — то есть речь о стяжателе и карьеристе. Нет, Пушкин не мог всерьёз хвалить за эгоизм, корыстолюбие, показное благонравие. Это ирония! Вот какие мы сообразительные, догадались наконец.

Но для первых читателей — диких людей, живших 200 лет назад без интернета и даже без электричества — для тех дикарей всё было яснос первого слова!

«Блажен» — и каждый читатель (каждый!) автоматически и без умственных усилий понимал, что именно здесь перефразировано, переиначено и написано с издёвкой над армией Молчалиных-Скалозубов-Фамусовых («Горе от ума» было у всех на слуху).

«Блажен» — и у каждого читателя мгновенно возникали в мозгу затверженные с детства Заповеди блаженств. Сегодня случается слышать «блаженны нищие духом», но напрасно спрашивать, что это значит и что там дальше. А это Нагорная проповедь. Там — никаких чинов, никаких денег, никаких земных выгод. Там всё наоборот.

Блаженны алчущие правды.

Блаженны чистые сердцем.

Блаженны изгнанные за правду.

Концовка пушкинской строфы прямо (и конечно, намеренно) грубо противоречит словам Христа. У Пушкина блажен тот, О ком твердили целый век/NN прекрасный человек! — то есть тот, кто постоянно слышал льстивый одобрямс.

У Христа блаженны те, кого поносят и гонят, блаженны оклеветанные, изгнанные и оболганные.

Кто-то жаждет правды, а кто-то — денег и чинов.

Неважно, верите вы или нет. И уж совсем не надо доискиваться, верил ли Пушкин. Дурачьё считает его атеистом за «Гавриилиаду» и «Балду» — на здоровье. Почитайте Стерна (священника) или Аввакума (протопопа) — мало не покажется.

…Основное население «Онегина» — дворяне. Крестьяне тоже попадаются. И не только тот знаменитый, замучивший школьников, который, торжествуя, на дровнях обновляет путь…

Кричащее отсутствие священников в «Энциклопедии русской жизни» шокирует, когда это осознаешь. Численно они были почти равны дворянам, определяли колоссально много: все посты и праздники, все главные события в жизни — крестины, исповеди, свадьбы, похороны. Святая Русь, Москва златоглавая.

Уж белокаменной Москвы,Как жар, крестами золотымиГорят старинные главы.

Церкви в «Онегине» есть, а священников нет. Единственный раз на весь роман попы мелькнули, когда Автор отправил на тот свет так ни разу живьём и не появившегося дядю:

Покойника похоронили.Попы и гости ели, пили.

Эти попы — безликие, безмолвные, в церкви не служат; не отпевают, а попивают. Стоит ли путать веру с попами? Веры в Бога в «Онегине» много, а священников нет. Возможно, это вполне сознательное отделение веры от грешных служителей.

Щадя чувства священников, скажем, для ясности, о художниках. Стоит отделять Ван Гога от гида. Гид иногда мешает. Он говорит о детстве художника, о его родителях, учителях, невзгодах, о составе красок, о перспективе, штрихе, мазке, цене, ракурсе, сюжете, говорит, говорит… И вы уходите пустой, не испытав душевного переживания. Получили ничтожную информацию, годную лишь для кроссворда либо для вздорных застольных разговоров («А вы знаете? — Ван Гог отрезал ухо брату!» и прочий бред). Многим пришлось испытать на себе такие убийственные экскурсии.

Верил ли Пушкин? У людей нет и не может быть стопроцентного ответа на такой вопрос. Атеисты, случается, приходят к вере, да ещё как! А верующие — всего лишь слабые люди, колеблются, да ещё как!

Одна из потрясающих молитв: Верую! Господи, помоги моему неверию! Логически эта фраза абсурдна. Но сердце понимает её как родную.

Блажен, кто к концу долгой жизни добился денег и чинов, — горькая ирония, насмешка (и над добившимся, и над теми, кто так считает, так верит) — это начало Восьмой главы. Но вот финал романа: