Немой Онегин

То есть роман Щедрина (первая фраза!) начинается с прихода героя Грибоедова. И ведь не просто Молчалин, а именно Алексей Степанович, тот самый. Зачем? Да затем, чтоб мы сразу знали его гнилую натуру, его таланты: умеренность и аккуратность, и что он сволочь, карьерист, лицемер.

Но «мы сразу знаем» — только если читали «Горе от ума», а если нет, то А.С.Молчалин — никто, безликий.

Чужие герои, чужие словечки сами лезут в тексты. Но мы тут помянули склонную к заимствованиям натуру писателей, чтобы ещё раз упрямо повторить: если мы не читали тех же книг, то и не увидим, не поймём намёков, игры, смысла… Для нешахматиста чужая игра выглядит бессмысленным переставлением каких-то деревяшек. Старик Хоттабыч увидел бессмысленную беготню 20 мужиков за одним мячиком (ведь можно каждому дать свой), но мы-то знаем, что у этой беготни огромный смысл, и некоторые из этих мужиков получают в год больше, чем сто нобелевских лауреатов.

XXXV. Читатель № 1

Во всём слушайтесь внутреннего голоса. Если перестараться или недоусердствовать, несведущие будут смеяться, но знаток опечалится. А мнение знатока должно для вас перевешивать целый театр, полный непосвящённых.

Гамлет. Наставление актёрам.

Один знаток важнее тысячи зрителей? Да. Он важнее, чем сорок тысяч. Это преувеличение? отвратительный снобизм? Нет, это нормальное отношение художника.

Начало «Преступления и наказания» и начало «Мастера и Маргариты» почти одинаковы (роман Булгакова тоже мог бы называться «Преступление и наказание» — там это центральная тема).

«Онегин» начинается с «Мельмота». «На представку» начинается с «Пиковой дамы». «Современная идиллия» начинается с «Горя от ума». «Чайка» Чехова начинается с вопроса «Почему вы всегда ходите в чёрном?» и ответа «Это траур по моей жизни» — а ведь это Мопассан.

Зачем начинать свой рассказ чужой фразой? Зачем Автор наполнил свою поэму таким количеством намёков, понятных лишь немногим друзьям и некоторым подругам? Неужели только для смеха? Зачем тратить силы на то, что заметит и оценит узкий круг знатоков?

История полна высоких ответов на этот земной вопрос.

Мнение одного знатока должно перевешивать целый театр?! Кажется, будто Гамлет преувеличил. Ведь знатоки кассу не делают. Знатоки вообще билеты не покупают, идут по контрамарке. А билеты покупают чаще именно непосвящённые. Шекспир должен бы это понимать.

Он и понимал. Но устами принца сказал то, чему не мог следовать как акционер «Глобуса». Шекспиру, конечно, нужен аншлаг, нужна толпа, но он — устами Гамлета — говорит толпе то, что думает.

И Пушкину нужна была толпа покупателей, он мечтал о больших тиражах. Но вот:

Поэт! не дорожи любовию народной.Восторженных похвал пройдёт минутный шум;Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,

Но ты останься твёрд, спокоен и угрюм.…Ты сам свой высший суд;Всех строже оценить умеешь ты свой труд.Ты им доволен ли, взыскательный художник?Доволен? Так пускай толпа его бранитИ плюет на алтарь, где твой огонь горит.

1830

Стихотворение называется «Поэту», но это Автор себе написал, сам себя уговаривал оставаться твёрдым, спокойным, угрюмым и — единственным судьёй своих созданий.

У Монтеня эта мысль высказана короче, выше и печальнее.

Одного человека спросили: зачем он тратит столько усилий на своё искусство, недоступное пониманию большинства людей. Он ответил: «Мне довольно очень немногих. Мне довольно и одного. Мне довольно и ни одного».

Мишель Монтень. Опыты. XXXIX. Об уединении.

Пианист Юрий Розум однажды играл на знаменитом музыкальном фестивале в Рейнгау. Тысяча слушателей: музыканты, меломаны, аристократы, в том числе создательница фестиваля княгиня Васильчикова-Меттерних (по матери Вяземская). Но в зале был Мстислав Ростропович, и его мнение было для Розума неизмеримо важнее всех остальных.

Автору этих строк случилось и самому видеть потрясающую иллюстрацию к заповеди Гамлета.