Немоногамия (СИ)

Он возвращается через несколько минут с бокалом игристого вина. В ту же минуту начинается праздник. Сначала будущие родители одновременно разрезают торт. Они безумно волнуются, а я не успеваю разглядеть какого же цвета начинка, потому что слишком далеко стою. Пока выхожу немного вперёд – в небо взлетает ярко-розовая дымка, конфетти и шары. Гости громко и восторженно хлопают. Светлана и Анатолий ждут дочь.

Градус эмоций повышается. Будущие родители начинают плакать от счастья и обниматься. Я тоже чувствую, как в уголках глаз поступают слёзы, а вдоль позвоночника пробегают сотни мурашек.

После поздравлений и объятий вечер продолжается. Становится шумно, весело. Татьяна, узнавшая первой о беременности подруги, всем рассказывает, что заранее предугадала пол будущего малыша по форме живота Светланы. Я изумляюсь и хочу поинтересоваться, как именно, но Титов увлекает меня за собой и целует в висок.

— Руководитель отдела сегодня хвалил тебя, — негромко произносит он.

— Спасибо. Я много времени потратила на подготовку рассылки.

— Лео говорил, — кивает Вова.

— Сто пятьсот раз переделывала макет, кнопку и текст. Так, чтобы самой заинтересоваться и открыть.

Перечисляю и думаю о том, не звучит ли мой рассказ как хвастовство? Наверное, я не умею правильно принимать похвалу, поэтому начинаю оправдываться и много болтать. Как, например, сейчас.

Я новичок в команде, за любые задачи хватаюсь рьяно и с удовольствием. Даже если в Штатах у меня ничего не получится – могу с уверенностью сказать, что это был прекрасный опыт.

— Я же говорил, что у тебя большой потенциал, Майя, — продолжает хвалить Титов. – Ещё годик поработаешь и можно претендовать на высшую должность.

Я резко тушуюсь. К счастью, насколько я успела понять, то в компании Вовы, да и многих других, не действует система кумовства. Думаю, что даже лояльные американцы стали бы смотреть на меня косо, если бы вместо обычной должности в отделе маркетинга, я резко стала руководителем.

Оторвавшись от Вовы, иду веселиться. Нас ждёт много разных конкурсов. Все они так или иначе связаны с детской тематикой. В одном из них гостей делят на пары. Я попадаю с Артуром — высоким долговязым айтишником.

Мне завязывают глаза, а его усаживают на стул и вешают на шею слюнявчик. Цель – как можно скорее накормить партнёра детским яблочным пюре.

Я заливисто смеюсь и активно включаюсь в игру. Пытаюсь подсмотреть сквозь плотно завязанную повязку, но ведущий предостерегает и просит действовать честно.

Слышу, что хохочет и Артур. Кажется, я попадаю ему то в глаз, то в ухо. Искреннее прошу прощения, пробую снова. Волнуюсь, но заряжаюсь хорошим настроением и всё-таки дохожу до конца.

Когда снимаю повязку, то понимаю, что мы справились первыми! Затем смотрю на Артура и… громко прыскаю. Его лицо полностью в яблочном пюре. Губы, глаза, щёки. Впрочем, как и мои руки.

— Боже мой, прости! Тебе было больно?

Спрашиваю и не могу при этом сдержать смех.

— Было рисково, но вкусно, — подмигивает напарник. – Пойдем умоемся?

Мы находим ванную комнату на первом этаже дома. Сначала я умываю руки, а затем помогаю стереть яблочное пюре с шеи Артура. Понятия не имею как именно оно там оказалось! С завязанными глазами представлялось, что, если я и не попала в цель, то была очень близко.

— Ты чист, — заявляю Артуру. – Но рубашка мокрая.

Он оборачивается, благодарит меня за помощь. Как только мы выходим на задний двор, то начинаются танцы.

Титов стоит чуть поодаль и общается с Анатолием. Вокруг Светланы собралась толпа подружек. Они в своей струе, я же чувствую как тело окутывает покалывающим кожу холодом. Знаю, что никто не обязан помогать мне влиться, но ощущение того, что я здесь чужая – никак не проходит. Радость и веселье растворяется как дымка. Увы, оно было обманчивым, временным.

— Не хочешь потанцевать? – неожиданно спрашивает Артур.

Я тут же киваю, протягиваю ему руку. Кружась под медленную композицию на импровизированном танцполе, понимаю, что сильно хочу домой. Не в чикагскую квартиру, а к Рине, Валюше и даже маме. На меня редко накатывают приступы ностальгии, но сейчас они ощущаются особенно сильно — до ноющей боли за рёбрами.

— То, что ты чувствуешь – это нормально, — произносит Артур. – У меня тоже такое бывало. Вроде бы спокойно, ровно. Через секунду вопрос на пустом, казалось бы, месте: какого хуя я здесь делаю?

— Как ты прочитал мои мысли? – усмехаюсь в ответ.

— Они посещают всех. Ну или почти. Через года два проходят окончательно.

Случайно вскинув взгляд, замечаю нахмуренного Титова и моментально ёжусь. Меня никогда раньше не ревновали, хотя хотелось, чтобы да. Вскоре оказалось, что это не совсем комфортное чувство. Не для меня.

Когда танец заканчивается, я подхожу к Вове. Он сжимает между пальцами сигарету, затягивается. Не роняет ни слова, хотя я хочу попросить его отвезти меня домой.

— Что-то не так?

Титов отрицательно мотает головой.

— Я же вижу, — упрямо настаиваю.

Гости не смотрят в нашу сторону, поэтому разговаривать можно без страха, что кто-либо может услышать.

— Кто я для тебя? – задаёт вопрос Вова.