Немцы

«Здравствуйте, фрейлейн Тамара! — писал Рудольф. — Больше месяца прошло с тех пор, как мы вернулись на родину, а я все никак не могу привыкнуть к тому, что я дома. Все время вижу во сне наш лагерь, лес, снега, большой мост через реку, где мы простились с Вами. Мне бы очень хотелось знать, как Вы живете, но это вряд ли возможно. О себе написать почти нечего. В моей жизни не происходит ничего интересного и, видимо, уже никогда не произойдет. Я как старик, у которого есть только одни воспоминания. Мое сердце навсегда осталось в России.

Живу, как и прежде, в доме у моей сестры, она иногда помогает мне с Петером. Теперь я даже рад, что у меня есть сын, не так одиноко. Когда он подрастет, я расскажу ему о моей жизни в России, может быть, ему будет интересно, ведь он там родился.

В письме трудно выразить все, о чем хочется сказать, но я уверен — Вы все поймете. Будьте счастливы, фрейлейн Тамара! Я Вас никогда не забуду.

Ваш Рудольф Штребль».

— Что он пишет-то? — зевая, поинтересовался Саша.

Тамара не ответила — она плакала.

1961–1962