Немцы и калмыки 1942-1945

Обычно в подобных частях все ключевые позиции занимал немецкий персонал.

Во главе батальона всегда был немецкий командир, в штабе у него были 5 немецких офицеров и 23 немецких унтер-офицера. Местным офицерам обычно отводились должности заместителей и, как правило, офицеров-врачей. Согласно «Правилам организации Восточных легионов», изданным генералом Ольбрихтом 24 апреля 1942 года, руководить этими частями, согласно руководству Вермахта, должны были местные командиры, но их функции остались слабыми, поскольку им всегда на правах «советника» придавался немецкий офицер и 10 немецких солдат.

(В последующем солдаты Восточных легионов шаг за шагом уравнялись во всех правах и обязанностях с немецкими военнослужащими. Это прежде всего касалось присвоения офицерских званий, наград, окладов и обеспечения.)

В противовес к сказанному в марте 1943 года, когда Калмыцкий Кавкорпус уже насчитывал много тысяч солдат, в нём кроме командира Долля было лишь 2 немецких младших офицера и 3 простых солдат-немцев. Немецкий персонал со временем несколько вырос, хотя далеко не достигал процентных соотношений в других Восточных легионах-не забудем, что и сам Калмыцкий Корпус вырос более чем вдвое. 21 июля 1943 года, когда Корпус количественно достиг численности полка, в нём были кроме Долля только немецкий врач, бухгалтер — он же по совместительству переводчик — и 9 младших офицеров. В каждом подразделении, там где в Восточных легионах было по 5 офицеров-немцев и 68 солдат-немцев, немцев-офицеров не было вообще и только 14 младших офицеров и солдат-немцев. Другой разницей было то, что если немецкий персонал в Восточных легионах имел по правилам всегда командирский статус, то в Калмыцком Корпусе это был лишь персонал связи.

Немцы в Калмыцком Корпусе не имели полномочий командиров над солдатами-калмыками; они выполняли функции администрации, санитарии и т. п.

(Из рапорта о положении дел в Калмыцком формировании д-ра Долля для начальника штаба группы войск Шёрнера в генерал-губернаторстве от 5/6.07.1944 г. и из беседы с Д.Арбаковым 25/26.10.1971 г.)

Не забудем, что формирования Восточных легионов не превышали обычно численности усиленного батальона, в то время как Калмыцкий Корпус уже имел силу минимум бригады. Если не считать самого командира Долля, штаб Калмыцкого Кавкорпуса состоял только из офицеров-калмыков.

Небольшой особенностью было присутствие при штабе чисто политической фигуры в лице бывшего мэра Элисты Бембе Цуглинова, который после отступления из Калмыкии, пользуясь полным доверием Долля, в отсутствие других постов занимал официально должность председателя полевого суда Корпуса.

Естественно, что ничего подобного не было в других батальонах Восточных легионов, которые находились в рамках обычной военной юрисдикции.

То, что Калмыцкий Корпус имел свой собственный юридический статус, ещё раз подчёркивало его автономный характер, хотя тут можно было бы ожидать появления тех или иных судебных недоразумений, связанных с юридической компетентностью Цуглинова. Политический вес Цуглинова по-прежнему определялся словами «Президент Калмыцкого народа».

Цуглинова, как правило, вспоминают как человека властного, которого солдаты-калмыки не сколько уважали, сколько побаивались. Рядом с ним, уже не как политический, а как военный советник, всегда присутствовал начальник штаба.

Этот пост с февраля по июнь 1943 года первоначально занимал Санджи Коноков, донской калмык, бывший ранее замначальника штаба в одном из полков 110-й Кавалерийской дивизии, его преемником с июня 1943 года по март 1944 был Балдан Метабон, некалмыцкий монгол, бывший ранее аспирантом в Томском университете, с мая по июль 1944 года — Мукебен Хахлышев, а с августа 1944 года и до конца войны Дорджи Арбаков, который ранее уже занимал этот пост в январе/феврале 1943 года.

Биография Арбакова почти типична для большинства офицеров, служивших в ККК, поэтому скажем о нем несколько слов. Он, как и Коноков, был донским калмыком, родился в 1914 г. в станице Батлаевской и занимал в Калмыцкой дивизии должность начальника канцелярии.

Он происходил из зажиточной семьи — его отец был атаманом в войске донских казаков и был убит красными во время революции, — и тем не менее Арбаков как и многие офицеры-калмыки в советское время принадлежал к кругам молодой национальной интеллигенции. После окончания института по специальности «Химия и геология» он был директором школы в с. Садовое Сарпинского улуса и одновременно одним из немногих калмыков-инструкторов по марксистско-ленинской идеологии. По причине своего происхождения он быстро попал в немилость, что привело прежде всего к тому, что в Красной Армии ему был недоступен офицерский чин.

Естественно, что национальные чувство и сознание были для него намного важнее любой идеологии. Поэтому вместе с другими своими земляками Арбаков довольно быстро встал на сторону немцев, с которыми он связывал освобождение своего народа.

В Калмыцком Кавкорпусе он сыграл заметную роль.