Немцы в городе

Мы с Викентьичем сразу заграбастали по паре тарелок со шницелями и картофельным пюре, мгновенно все проглотили, потом я попробовал пролезть сквозь витрину, чтобы добраться до объемистого бачка, из которого тетка в белом халате черпала половником макароны, раскладывая их по порциям, но застрял. Кто-то вцепился в мою лодыжку, попытался вытянуть назад, но я не глядя лягнул раз, другой, на третий попал во что-то мягкое, кто-то охнул и моя лодыжка освободилась. Викентьич некоторое время пытался протолкнуть меня, упершись руками в мой зад, потом махнул рукой и принялся сгребать тарелки, все, что попадется под руку. Я скосил глаза, увидел, что он пьет мусс из глубокой тарелки, и позавидовал, потому что мне тут же жутко захотелось этого мусса. В следующий момент мне удалось дотянуться до бачка со шницелями, я не глядя зачерпнул пятерней обжигающих кожу горячих мясных кусков, набил ими рот и почувствовал, как по подбородку потек жир…

Мне удалось сдать назад и вылезти только благодаря своей массе, потому что со всех сторон навалилась толпа, которая погнула железный никелированный барьер, отделяющий стоящих в очереди перед витриной от находящихся в зале, и едва я успел подумать, что надо было перелезать витрину поверху, как начался полный бардак.

«Ты помнишь, плыли в вышине и вдруг погасли две звезды; но лишь теперь понятно мне, что это были я и ты»…

Тетки-раздатчицы орали в голос, половина из них убежала куда-то на кухню и забаррикадировалась за дверью, тетку на кассе напором толпы выдавило из этой ее кассы, а саму кассу перевернуло, отчего кассовый аппарат с грохотом брякнулся о пол, его ящички распахнулись и из них во все стороны со звоном раскатилась мелочь. Кассирша на четвереньках ползала в ногах обезумевших от голода мужиков, пытаясь выскользнуть хотя бы куда-нибудь, а все продолжали буйствовать, пока не было сожрано все находящееся в пределах доступности.

Те, кто не сумел урвать что-то с витрины или раздаточных столов, просто кинулись отбирать тарелки у обедающих за столиками, которые, видя как обернулось дело, торопливо запихивали добросовестно оплаченную жратву в глотки, чтобы она не досталась халявщикам; в некоторых местах завязались легкие потасовки, а кто-то, доев свое, законное, присоединился к осаждающим кухню.

Все это заняло буквально каких-то две-три минуты, не больше, а потом все как-то разом угомонились и шустро разбежались по залу подобно нашкодившим гопникам, осознавшим, что на сей раз они слегка переборщили и только что избитый прохожий может и не встать.

– Ничего, ничего… – бормотал Иван Сергеевич, который, оказывается, тоже стоял в очереди, и сейчас озирался с диким видом, держа в руке оторванный левый рукав своей белой рубашки; его подбородок лоснился от жира, а губы были перепачканы томатной пастой, – ничего, ничего… сегодня зарплата, вам непременно все возместят…

Непонятно было, к кому он обращается, потому что почти все тетки попрятались на кухне, за витриной с кряхтеньем и оханьем поднималась на ноги прятавшаяся под столом раздатчица, а кассиршу, почти успевшую доползти до выхода из зала, сейчас поднимали под локотки и отряхивали двое незнакомых мне работяг. По ее лицу была размазана кровь, текшая из разбитого носа, она рыдала в голос, а ее пытались успокоить две ткачихи, халат одной из которых был облит муссом, а у второй перепачкан в густой коричневой подливе.

– Правда, товарищи? – крикнул, обретя голос, Иван Сергеевич.

– Да конечно…

– Да ясное дело…

– Да какой базар, – раздалось со всех сторон.

Голоса звучали виновато. Народ уже полностью пришел в себя и никто, кажется, не понимал, с какого хрена они все так себя повели.

– Просто жрать сильно хотелось, – как бы за всех повинился наш сварной, с которого все началось, и этим словно подвел произошедшему итог.

Наш начальник быстро прошел к выходу и встал в дверях.

– Спасибо за понимание, товарищи, – сказал он, рукой подзывая сварного к себе. – И, тем не менее, давайте договоримся, что каждый покинет столовую, только отметившись в списке, который мы сейчас составим совместными усилиями. Потом разделим деньги на всех поровну и возместим работникам столовой за… – он замялся на мгновение, – за съеденное в долг. Думаю, это будет справедливо… Возражения имеются?

– Нет…

– Нет, конечно…

– Да какие там возражения…

Голоса прозвучали без особого энтузиазма, но и без особого недовольства. В принципе, все понимали, что были неправы. И, в конце концов, наш начальник озвучил вполне приемлемое для всех решение. Ведь, по сути, столовские тетки могли и обратиться в милицию, а случись все это в столовой обычной, городской, так бы наверняка и было, после чего всех как минимум замели бы на пятнадцать суток.

– Давай попробуем первыми, – сказал Викентьич, потянув меня за рукав, а я только сейчас обнаружил, что на моей спецовке не осталось ни единой пуговицы, – и сразу рванем наверх, займем очередь за зарплатой.

– А-а-а, это… а пожрать?

– Да какой там пожрать, – сказал Викентьич. – Этим… ну, столовским, тут еще до вечера прибираться.