Ненаправленная анималотерапия. Позитивные и негативные аспекты взаимодействия с собакой у детей и взрослых

Рис. 3.1. Рисунок семьи В

В этой истории мы видим сразу несколько пластов.

Изначально В., зная о том, что опухоль неоперабельна, понимает, что после смерти матери она останется одна, и тогда она заводит «собаку-клоуна». Страх будущего одиночества или изоляции заставляет ее принимать превентивные меры. Молодая собака, появившись в доме, должна скрасить ее будущее одиночество. Не случайно и определение «клоун». Клоун — что-то веселое, несерьезное, всегда потешное, клоун дарит возможность отвлечься от тяжелых жизненных обстоятельств, не думать о них, вытеснить их хотя бы на время. И здесь мы можем говорить о робкой попытке отрицания смерти. «Страх смерти всегда лежит у поверхности. Он преследует нас в течение всей жизни, и мы создаем защитные барьеры, многие из которых основаны на отрицании, с тем чтобы помочь нам справиться с осознанием смерти. Но мы не можем не думать об этом» [И. Ялом, 2007, с. 171].

Столкнувшись с тем, что близкий человек умирает, В. не может не думать о том, что и ее не минует чаша сия: «по ночам постоянно плакала по маме и по себе, что я теперь одна, и когда я буду умирать, рядом не будет никого».

Собака, появившаяся, чтобы скрасить одиночество и избавить от мыслей о собственной смерти, становится постепенно смыслом жизни: «как я могла жить, как будто ее нет?! Я решила, что мне надо поменьше думать о себе и побольше о том существе, за которое я несу ответственность», т. е. мы можем говорить о явно выраженной динамике отношения к собаке. Собака уже не просто спасает от одиночества, она спасает от мыслей о смерти и привязывает к жизни.

При этом смерть матери продолжает конфронтировать с собственной смертью В. Она не может просто восстановиться и вернуться на уровень жизни, предшествующий утрате. Страх болезни и смерти столь силен, что В. начинает искать болезнь у собаки.

Смысл жизни В. теперь обращен на «существо, за которое она несет ответственность», мысли о возможной собственной болезни и смерти проецируются на собаку. Страх за себя трансформируется в страх за собаку.

Наконец, можно говорить и о таком аспекте переживаний В., как чувство вины. В последние дни жизни матери В. боялась заходить к ней в комнату и думала о том, что хочет, чтобы все поскорее закончилось. Теперь, подозревая у собаки рак, В. готова вновь пройти весь путь выхаживания больной и остаться с ней до конца, т. е. как бы «переиграть» те последние дни болезни матери.

Можем ли мы говорить о том, что в данном случае собака решила задачу, которая была поставлена перед ней хозяйкой? Безусловно, собака стала тем «костылем», на который опирается В., чтобы жить дальше не как «автомат». В этом смысле собака выполняет свою функциональную роль. Наверное, качество жизни В. не слишком высокое, учитывая ее постоянную тревогу, на сознательном уровне проявляющуюся в страхе за здоровье собаки. Обратим внимание, что на схеме (см. рис. 3.1) границы Я у В. и границы ее собаки пересекаются, что можно трактовать как страх за здоровье В., который вытесняется и проецируется на собаку. Тем не менее диада «хозяйка-собака» находится в состоянии равновесия. Следовательно, можно говорить, что в данном случае приобретение собаки в определенной степени помогло В. решить ее внутренние проблемы, а, следовательно, оказало и положительный терапевтический эффект.

Прости меня, пожалуйста

И. пришла на прием с 9-месячным щенком боксера, который недостаточно хорошо, на ее взгляд, выполнял команды, хотя они занимались с дрессировщиком с пяти месяцев.

Щенок был абсолютно адекватен, лишь слегка непоседлив. У многих собак в подростковом возрасте проявляются реакции негативизма, которые с возрастом проходят. Тогда мы наблюдаем такое парадоксальное явление, как то, что собака спустя год после окончания курса дрессировки выполняет команды лучше, чем через неделю после того, как дрессировщик сообщил вам, что курс пройден.

Однако И. настаивала на том, чтобы мы предложили хоть какие-нибудь рекомендации. Ее собака должна быть абсолютно послушной. На наш вопрос, как, на ее взгляд, должна вести себя абсолютно послушная собака, И. описала дистанционно управляемого робота. Нас заинтересовало, почему по отношению к собаке ведется политика столь жесткой сверхтребовательности. Первая гипотеза, пришедшая нам в голову, была о том, что И. не хватает власти (в семье или на работе), и эту нехватку она хочет компенсировать абсолютной властью над собакой.

Но реальная история И. была куда сложнее и драматичнее.