Ненависть

— Вы находитесь, — почти кричала Марiя Андреевна, — въ одномъ изъ великолѣпнѣйшихъ и грандiознѣйшихъ достиженiй Совѣтской власти рабочихъ. Государсгвенный Эрмитажъ собираетъ, хранитъ и изучаетъ произведенiя искусства и памяники древностей всѣхъ временъ и народовъ. По количеству и достоинству коллекцiй онъ является первымъ въ мiрѣ музеемъ и составляетъ гордость совѣтскихъ республикъ… Леди и джентльмены!.. Мы начнемъ осмотръ съ хранилищъ нижняго этажа, гдѣ находятся обширныя галлереи древностей доисторическаго времени, памятники Востока, Египта, Месопотамiи, греко-римскiя древности и безцѣнныя, единственныя въ мiрѣ собранiя памятниковъ элино-скифской культуры, собранныя нами въ степяхъ и курганахъ совѣтской республики…

Звонкое эхо вторило, глушило слова и они сливались въ монотонный, неясный трескъ.

Матвѣй Трофимовичъ спустился внизъ и, когда интуристы пошли за Марьей Андреевной, вмѣшался въ ихъ толпу и слушалъ, что тѣ говорили.

— Надо удивляться этому народу, — говорилъ старикъ въ большихъ круглыхъ очкахъ въ черной роговой оправѣ, такъ обратившiй вниманiе Антонскаго своими шараварами, тощему и высокому англичанину, — въ такое короткое время создать такой необычайный и, правда, грандiозный музей. Посмотримъ, чѣмъ они его наполнили? Шестнадцать лѣть всего, какъ образовалась на развалинахъ дикаго царизма республика и какiя достиженiя! Я думалъ, когда бралъ мѣста на поѣздку и читалъ проспекты, что это всего только реклама — оказывается…

Каблуки посѣтителей стучали по звонкимъ мраморнымъ плитамъ высокихъ и просторныхъ галлерей и толпа иностранцевъ, окруженная чекистами растягивалась въ прозрачномъ, таинственномъ сумракѣ нижнихъ галлерей Эрмитажа.

* * *

Интуристы по прекрасной лѣстницѣ поднимались въ художественныя галлереи, Матвѣй Трофимовичъ шелъ съ ними. Въ черномъ длинномъ сюртукѣ онъ сливался съ толпою и походилъ на какого-то стариннаго нѣмецкаго профессора. Настороживъ уши онъ слушалъ и поражался наивности иностранцевъ и наглости гида.

— Коллекцiя удивительныя, — говорила та американка, котарая протестовала изъ-за сумочки. — Ни въ Парижѣ, ни въ Лондонѣ такихъ нѣтъ.

— Мы присутствуемъ при чрезвычайномъ расцвѣтѣ нацiи, — говорилъ старикъ въ роговыхъ очкахъ. — Что значить народъ, когда съ него снимутъ путы рабства.

— Вы слышали, какъ она сказала, что раньше русскiе питались однимъ чернымъ хлѣбомъ, картофелемъ и капустой — и это только теперь большевики съ великимъ трудомъ и усилiями прививаютъ этому народу европейскую культуру… Какъ странно видѣть такой Эрмитажъ среди голыхъ людей.

— Папа, — говорила стройная дѣвушка съ пухлымъ широкимъ лицомъ и большими очками на близорукихъ глазахъ, — старому бритому розовощекому толстяку въ мягкомъ «пулловерѣ«и короткихъ спортивныхъ штанахъ, — я все таки никакъ не могу совмѣстить это богатство картинныхъ галлерей, эти паркеты, мраморы, вазы изъ пестрыхъ камней, статуи — и толпы совершенно голыхъ людей, которыхъ мы видѣли купающимися въ той широкой рѣкѣ, вдоль которой мы проѣзжали.

— Э, милая, помнишь Индiю?… Бенаресъ и его золоченые дворцы, башни, храмы — и голые индусы въ Гангѣ?… Это-же дикари!.. Парiи!.. И только большевики, именно, большевики несутъ имъ эту высокую культуру, которой можетъ гордиться любое европейское государство Не надо забывать, что такое были они при Царяхъ…

Передъ Петровской галлереей задержались. Марья Андреевна остановилась въ высокихъ дверяхъ и стала лицомъ къ сгустившейся толпѣ интуристовъ.

— Леди и джентльмены, — провозгласила она не безъ нѣкоторой торжественности, подобающей мѣсту, гдѣ они были. — Мы сейчасъ войдемъ въ галлерею, посвященную памяти единственнаго великаго человѣка Россiи прошлаго — въ галлерею Петра… Петръ былъ простымъ плотникомъ и двѣсти съ лишнимъ лѣтъ тому назадъ прорубилъ окно соцiализму… Въ деревянной и соломенной Россiи онъ первый сталъ строить каменные дома и, такъ какъ въ Россiи совсѣмъ не было камня, онъ ввозилъ его изъ-за границы. Это онъ строилъ городъ, въ которомъ вы теперь находитесь. Монголы-бояре овладѣли этимъ городомъ и двѣсти лѣтъ въ немъ царили жестокiе феодальные порядки. До нашей великой октябрьской революцiи, до свѣтлаго нашего октября, — кнутъ и рабство были удѣломъ здѣшняго народа. Въ Ленинградѣ были улицы, по которымъ могли ходить только одни аристократы, теперь эти улицы доступны всѣмъ… Октябрьская революцiя получила въ наслѣдство — хаосъ. Совсѣмъ не было образованныхъ людей для управленiя народомъ и созиданiя того прекраснаго, что вы теперь видите. Совѣтской власти пришлось обратиться къ единственному культурному классу старой Россiи — къ евреямъ… Только евреи и помогли спасти Россiю отъ полнаго разрушенiя и привести ее въ то положенiе, въ какомъ вы ее теперь застаете… Итакъ, леди и джентльмены, мы входимъ въ галлерею царя-соцiалиста, хотѣвшаго пойти съ народомъ и которому въ этомъ помѣшали монголы-бояре.