Необычайно восхитительно: архитектура и власть в Китае

Привлечение архитектора с мировым именем само по себе подчеркивает статус проекта и его заказчика: правительственным чиновникам «нравится, что на них работает звезда, – подметил архитектурный критик Оу Нин. – Это демонстрирует наличие денег и власти» [29] . Ма Янь Сун (один из самых перспективных китайских архитекторов) язвительно подметил, что к иностранным архитекторам «тут относятся как к высшим существам» [30] . Сам Ма стал знаменитостью в Китае лишь после того как в 2007 году выиграл международный конкурс на постройку канадского небоскреба. Кажется, что китайские архитекторы завоевывают признание на родине, только получив ярлык «одобрено» на Западе. Поддержка со стороны правительства привлекает даже самых яростных оппозиционеров. До начала 2000-х годов Ай Вэйвэй был известен в основном в художественных кругах благодаря своим небольшим архитектурным проектам и концептуальному искусству, примером которого служит серия вызывающих «пальчиковых» фотографий: снимки архитектора, грозящего пальцем правительственным постройкам: то площади Тяньаньмэнь, то Белому дому. Однако получивший широкую известность проект Национального стадиона в Пекине принес ему общемировую славу, превратив в любимчика международной художественной сцены и, как это ни парадоксально, в самого известного китайского диссидента.

Начиная с этого заказа, китайское правительство пыталось, правда, безуспешно, приуменьшить его архитектурный престиж, чтобы выставить напоказ свою «мягкую силу». В начале 2008 года Аю предложили построить студию на окраине Шанхая, чтобы город в культурном отношении мог противопоставить себя Пекину. За два года, потребовавшихся для проектирования и строительства комплекса, Ай проявил себя как один из наиболее дерзких китайских оппозиционеров от искусства. Он окрестил стадион «Птичье гнездо» «омерзительной фальшивой улыбкой» и разрекламировал свой бойкот церемонии открытия Олимпийских игр на плакатах по всему миру. Ай Вейвей неоднократно и громогласно защищал жертв политического произвола. Весь 2008 год он неустанно предавал огласке один из крупнейших архитектурных скандалов Китая после окончания эры Мао: халтура в ходе строительства школ в Сычуане привела к смерти тысяч детей во время землетрясения. (На одной ужасающей фотографии, сделанной после катастрофы, запечатлена бывшая школа рядом с правительственным зданием: школа в руинах, правительственный штаб цел и невредим.) Публичная поддержка жертв землетрясения закончилась для Ай Вейвея тем, что его избили сотрудники полиции. Неудивительно, что по окончании строительства студии Ая в Шанхае в 2010 году правительство изменило свое решение на диаметрально противоположное и распорядилось снести ее.

Спросите иностранных звезд архитектуры, что привело их в Китай, и вы получите размытые ответы о политической, экономической и культурной открытости Китая, о том, что эта страна движется в правильном русле. «Архитекторы хотят выступать на переднем плане и идти в ногу со временем, – говорит Бен ван Беркель. – И если вы хотите быть таковыми, вы должны знать Китай. В то же время Китай настроен на сотрудничество, улучшение всех культурных аспектов… Надо учиться у Китая. Там не только экономический бум, там есть драйв и амбиции. Он полон энергии и интеллекта» [31] . По мнению Рема Колхаса, Китай – это «параллельный мир» по сравнению с «оглядывающимися на прошлое США» [32] . «Будучи профессором Гарвардского университета, я более десяти лет потратил на тщательное изучение направления развития Китая. Я уверен, что в конце концов оно будет позитивным» [33] . (Ни один гарвардский китаист, посвятивший всю жизнь изучению Китая, не осмелился бы высказать подобное предположение.) «В Китае идут дебаты о прогрессе, который ни одна другая страна не видела, – замечает Дэвид Джаноттен. – Я не хочу сравнивать Китай с Западом. Критика здесь неуместна… Мы должны посмотреть на всю ситуацию вокруг Китая в целом, на все происходящие события. Открытость [Китая] вдохновляет» [34] .