Необычайные похождения Севы Котлова

Побледневший от страха

Витик прижался к стене вместо меня.

— И ему тоже шестнадцать стукнуло? — немного растерявшись, спросил милиционер.

— Еще как стукнуло! — бодро соврал я. В самые трудные минуты на меня всегда находила отчаянная храбрость.

— И какая мелкота пошла! — буркнул милиционер. Он презрительно оглядел невысокого, а от страха уж совсем съежившегося Нытика.

Проверять у Витьки паспорт милиционер все-таки не стал: побоялся, что опять осечка выйдет.

Но кассирша-то обязательно потребует паспорт — в этом я был уверен. Голова моя работала, как говорится, с полным напряжением. А что-то внутри так и подмывало не сдаваться, добиться своего.

Я незаметно сунул Витику Димин паспорт и шепнул:

— Покажешь кассирше. Только, смотри, не раскрывай, а так, издали помаши.

Ясно?

— Я-ясно, — жалобным шепотом ответил Нытик. Он до тою перетрусил, что ему уж, наверно, и в кино идти не хотелось.

— А деньги? — вспомнил он. — По одному-то паспорту не дадут. Деньги нужны!

Я сунул ему в руку двадцать копеек.

— Ничего не полу-учится, — промямлил Витька. Честное слово, смотреть на него было противно. Через каждые две минуты он оборачивался и повторял:

— Вот уви-идишь, ничего не полу-учится…

Я бы с удовольствием вытащил несчастного Нытика из очереди, отобрал у него паспорт и деньги. Но у меня появился прямо какой-то спортивный интерес: надо получить еще один билет, обязательно надо!

Чтобы не видеть кислой физиономии Нытика, я отвернулся к двери и стал смотреть на улицу. А в это время с грузовика в глубокую яму, вырытую на краю тротуара" осторожно опускали липу с длинными переплетенными корнями и застрявшей в них землей. Железные пальцы подъемного крана цепко держали дерево за ствол.

"А вот интересно, откуда привезли эту липу? — подумал я. — И где она росла раньше? Наверно, где-нибудь на краю пестрой полянки. Слушала она себе пение птиц и не думала, что привезут ее сюда, на шумную улицу, и посадят прямо напротив кинотеатра. И что каждый вечер под ее раскидистыми ветвями вместо птичьих песен будут раздаваться одни и те же слова:

«У вас нет лишнего билетика? Лишнего билетика нету?» Мои мысли были прерваны громким возгласом Нытика:

— Это мой паспорт! Мо-ой!..

Я обернулся и увидел ужасную картину: кассирша привстала со своего места, от злости чуть не просунула голову в узкое окошко и, потрясая раскрытым Диминым паспортом, кричала:

— Я по этому паспорту уже продавала билет. Где ты его взял? Говори, где!..

— Это мой паспорт. Мо-ой!.. — бубнил бледный, растерянный Нытик.

— Нет, не твой! Пока владелец не найдется, не отдам документ — и все!..

Увидев, что Димин паспорт в опасности, я бросился к кассе.

— Владелец уже нашелся! Нашелся владелец! Я тут…

— Ах, это ваш? А как же к нему попал?

— Н-не знаю…

— Не знаете? А может, он украл у вас? При слове «украл» милиционер грозно двинулся к кассе. Нытик съежился. Надо было спасать его!

— Нет, он не украл. Вовсе не украл… — быстро заговорил я, обращаясь то к кассирше, то к милиционеру. — Он не украл. Это я сам дал ему. Просто так, на время… Поносить…

— Ах, поносить дали? — еще сильнее возмутилась кассирша. — Так вы свой паспорт у администратора получите. Вход с улицы, за углом.

Кассирша уселась на свое место.

Вся очередь весьма неодобрительно оглядывала нас с Витькой. А одна ехидная гражданка, из тех, что всегда вмешиваются в чужие дела, поджала свои тонкие губы-полоски и спросила:

— У вас, что же, молодой человек, один паспорт на двоих? Очень оригинально!

Я снова навалился на знакомый уж мне деревянный подоконничек.

— Отдайте мой паспорт. Отдайте!

Но кассирша не обращала на меня никакого внимания. Она вновь глядела только на билеты и деньги да отрывисто повторяла:

— Вам какой ряд? Вам за какую цену?

— Отдайте мой паспорт!

Люди в очереди стали возмущаться и оттирать меня от окошка.

— Не мешайте, молодой человек. Не задерживайте очередь. Вам русским языком сказано: получите у администратора!..

ПАСПОРТ В ПЛЕНУ

Итак, мой паспорт оказался в плену.

Администратор был взъерошенный, злой человек, который, казалось, не спал двадцать ночей подряд. Он сидел в маленькой голубой комнатке. В стене, за его спиной, было проделано полукруглое окошко, закрытое голубой, под цвет комнаты, фанеркой. В окно то и дело стучали, но администратор не открывал его, а только пожимал плечами и произносил все время одну и ту же фразу:

«Вот люди! Вот люди!..» Войдя в комнату, я вздрогнул и спрятался за раскрытой дверыо — так что со стула, стоявшего в уголке, меня не было видно. На этом самом стуле сидел, опираясь на палку с толстым гнутым наконечником, мой сосед по читальне — добрый лысый дядя.

Администратор заметил меня, но не обратил никакого внимания. Он пристально следил за своими пальцами. А пальцы его барабанили по стеклу, лежавшему на столе и уже треснутому во многих местах. «Добарабанился!» — подумал я.

Лысый дядя между тем говорил:

— Поймите, что ко мне приехал зять из Актюбинска. Я не видел его уже пять лет!

Администратор продолжал барабанить, следя за пальцами, словно боялся сбиться с мотива.