Необычная гувернантка

Беатрис строго взглянула на него, рискуя вызвать новую вспышку герцогского гнева. Она не собиралась терпеть дерзкие выходки невоспитанного ребенка, даже если он и носит громкий титул.

Ид Роберт, надо отдать ему должное, хорошо умел угадывать настроение своей гувернантки. Поэтому он отвернулся, завалился на подушки и замолк.

Девлен коротко постучал в потолок, давая сигнал кучеру. Карета тронулась. За ночь лошади успели отдохнуть, и им не терпелось поскорее пуститься в дорогу.

Дважды путешественникам пришлось останавливаться из-за того, что дорога обледенела. Оба раза Девлен выходил из кареты и помогал кучеру разбрасывать по льду солому, которой снабдил их трактирщик как раз на такой случай. Огромный мешок с соломой был привязан к крыше кареты. В остальном же путешествие прошло спокойно, без происшествий. Солнце понемногу пригревало, снег таял. Теперь экипажу грозила опасность увязнуть в грязи.

За свою жизнь Беатрис выслушала немало восторженных рассказов об Эдинбурге. Ее отец всегда восхищался этим городом, а однажды ему даже удалось раздобыть достаточно денег, чтобы нанять карету и свозить туда дочь. Отец договорился со своим старым университетским другом. Они остановились в его маленьком скромном домике, в тесной душной каморке, но для отца Беатрис неудобства не имели ни малейшего значения. Он с гордостью показывал девочке все исторические места в городе и подробно рассказывал о них.

Когда карета въехала в город, Беатрис охватила невыносимая печаль. Как был бы счастлив ее отец, если бы ему довелось побывать здесь снова. Она оглядывалась вокруг и, казалось, слышала его удивленные восклицания. Город сильно изменился с тех пор, как она приезжала сюда пятнадцатилетней девочкой с широко раскрытыми глазами.

Беатрис знала, что Эдинбург разделен на две части – Старый и Новый город, но не Особенно удивилась, когда карета двинулась в сторону последнего. Кучер остановил лошадей напротив высоких чугунных ворот. Ждать пришлось недолго. Почти сразу же появились двое слуг и распахнули ворота.

Надежно скрытая за широкими складками юбок рука Девлена нашла руку девушки и ободряюще сжала, словно Беатрис была ребенком, боявшимся темноты.

Она повернула голову и взглянула на Девлена, но тот равнодушно смотрел в окно. Беатрис последовала его примеру, притворившись, что вид за окном интересует ее куда больше, чем ласковое прикосновение теплых пальцев Девлена, сплетенных с ее пальцами.

В городе снега было гораздо меньше, но на дороге и на деревьях все еще лежал искрящийся снежный покров. Карета свернула на широкую дорогу, усыпанную дробленым ракушечником. В следующий миг Беатрис увидела дом Девлена. Это был огромный особняк (никак не меньше Крэннок-Касла), окруженный со всех сторон великолепным парком.

Она не раз слышала о богатстве Девлена и знала, что он ведет крупные торговые дела, но до настоящего момента толком не представляла себе, кто он. И лишь разглядывая роскошный дом Гордона, она поняла, что снова неверно судила о нем.

– А чем вы занимаетесь?

Девлен повернулся и посмотрел на нее.

– Вам перечислить отрасли промышленности или назвать перечень предприятий, которыми я владею?

– А что короче?

– Отрасли, – усмехнулся он. – Список предприятий занимает две страницы в моих бухгалтерских книгах. Я занимаюсь перевозкой грузов, текстилем и торговлей, а еще строительством и мыловарением.

– Вы варите мыло?

– Мыловарение мы освоили совсем недавно. Должен признаться, это пока новое направление. Но мы активно экспериментируем. Пытаемся добавлять в мыло различные ароматы.

– Так вот почему от вас всегда так чудесно пахнет?

Улыбка Девлена погасла. Он бросил беспокойный взгляд на Роберта. Интересно, как бы он вел себя, если бы мальчика не было в карете? Но Беатрис не успела задуматься об этом, потому что Девлен продолжил свой рассказ:

– Я занимаюсь множеством вещей помимо этого. Например гвоздями, а еще хлопком. Сейчас мы как раз испытываем новые ткацкие станки. К тому же я совсем забыл упомянуть о своих кораблях и стекольных заводах. А сейчас я веду переговоры о покупке компании, которая изготавливает ружейный порох.

– Я и понятия не имела.

– Вы считали меня гедонистом?

Беатрис покачала головой. Она никогда не думала о Девлене как о промышленнике.

Фасад трехэтажного дома из красного кирпича украшали высокие окна с белыми рамами, по дюжине на каждом этаже. Два флигеля, словно распростертые крылья, тянулись вдоль изогнутой подъездной дорожки. Белая двойная дверь располагалась вровень с дорожкой. Ее единственным украшением служил массивный медный молоток. Дом Девлена ничем даже отдаленно не напоминал Крэннок-Касл.

Беатрис вышла из экипажа и остановилась, оглядывая особняк. Здесь могло бы поместиться тридцать таких домиков, как ее собственный. Девлен предложил ей руку. Опираясь на нее, она приняла невозмутимый вид, словно для нее было обычным делом заходить в такие великолепные дома, да еще рука об руку с владельцем.