Необычное и обыкновенное

Человек стоит, замерев, и смотрит на меня в изумлении. В его глазах пляшут отблески пламени, исходящего от меня.

— Беги! — реву я.

Спину мучительно гнёт. Затем обжигающе больно и блаженно хорошо прорываются кожистые крылья. Ещё один удар сердца — и я стану огнём.

Человек не убегает. Вот дурак: моё пламя уничтожит его в считанные секунды.

«И пусть! — шепчет внутренний голос настоящего Я. — Он убийца. Он безумен. А ты стихия. Ты огонь. Пожри его!»

Я нынешний слабо помню, как это восхитительно приятно — поглощать людей. Их слабую плоть и их яркие мысли, их страхи и радости.

Изголодавшееся первобытное Я кричит мне в голову:

«Стань собой! Пылай! Гори!»

— Истинный огонь... — шепчет человек, одержимый пылающим безумием. В его глазах восторг. В его глазах благоговение.

И я протягиваю наполовину человеческую руку к поджигателю. Хватаю его за толстовку, тут же начавшую тлеть. Прижимаю его к себе — и швыряю нас обоих в пруд.

Первобытное Я воет и вопит. Нынешний я, кажется, тоже: для истинной формы нет хуже пытки, чем вода.

Вода обжигает меня кислотой, вышибая воздух из лёгких и огонь из моей головы. Вода испаряется, становясь клубами пара. Спасая остолопа-поджигателя.

Слышно, как бегут люди. Где-то вдали, кажется, воют сирены. Хорошо.

Ведь что бы ни кричало первобытное Я, я настоящий — пожарный. И должен спасать людей. Даже преступников. Даже от себя.

Я теряю сознание, не прекращая улыбаться.

...В больнице меня навещает капитан.

Он, одновременно кипя и очень стараясь быть вежливым, говорит:

— Трой... ты... молодец. Тебя даже, возможно, наградят. Ты... ты у меня с горящей... головой будешь отчёт писать по этому делу! Если б ты не выглядел как мумия, — не выдерживает капитан, — я б тебя сам поколотил! Какого чёрта ты не вызвал копов? Какого рожна ты сам полез к этому психу?!

Я смиренно киваю, и скоро капитан — добрейшей души человек на самом деле — выдыхается и велит мне выздоравливать.

Потом приходят ребята из части, и Бо рассказывает, что поджигателя задержали и будут судить и скорее всего запрут в тюрячку или в дурку, где таким, как он, самое место. Папаша этого психа разорился в «Золотом драконе» сколько-то лет назад и пустил семью по миру, а сын вот решил отомстить. Говорят, Клевер Удачи где-то раздобыл. Но артефакта при нём не нашли.

— Уж я-то, — фыркает Бо, — с Клевером Удачи прошёлся бы по всем игорным домам — и стал бы такой богатый, что никакой мести не надо! Не было у него наверняка никакого Клевера!

— В игорных домах, Бо, блокираторы удачи стоят: у меня там дядя работал, так что я точно знаю, — говорит кто-то из саламандр. — Чем ближе к игре, тем слабее амулет. Внутри вообще рассыпаться может. А то бы вообще этого урода не поймали, а так наткнулся он на свою беду на нашего Троя.

Ребята спорят об амулетах и удаче. А я молчу. Я помню удовольствие от сгорающей в моём пламени магии. Некоторые вещи людям не игрушка.