Необычные воспитанники

В русском фольклоре есть такое выражение: «Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается». В Болшево все вышло по-другому. Шеф — ОГПУ — выделил в долг средства, и все пришло в движение, как в муравейнике. К десятилетию организации трудовой коммуны — 12 июня 1935 года — в ней уже было свыше 3 тысяч воспитанников, большинство из которых жили семьями в благоустроенных квартирах. Деньги, которые в нее вложило ОГПУ, были полностью отработаны воспитанниками. Еще с первых дней здесь был выброшен лозунг: «Ни тунеядства! Ни иждивенчества!» Если в первый год своего существования коммуна выпустила продукции на 30,9 тысячи рублей, то в 1935 году — на 27586,7 тысячи. Вчерашние налетчики, карманники, фармазоны женились на таких же, как и они сами, воспитанницах, а часть парней — теперь квалифицированные механики, слесари, столяры, начальники цехов — невест брали из деревни Костино. Девушки охотно выходили за них замуж, жалобы на «жуликов» давно прекратились, так как в окрестностях ни у кого не пропадало ни курицы из сарая, ни яблочка из сада.

За десятилетие у станции Болшево вырос целый поселок городского типа — ровные асфальтированные улицы, стандартные фибролитовые коттеджи, четырехэтажные дома со всеми удобствами. Все меньше и меньше становилось бараков.

Будто в сказке задымили коньковый завод, лыжная, обувная и трикотажная фабрики. Цехи блистали чистотой, новым усовершенствованным оборудованием. Работали здесь наши воспитанники, обучали их вольнонаемные инженеры, мастера. Оба завода и фабрики, как и все предприятия Советского Союза, выполняли промфинплан, широко проводили соревнования. В Болшевской коммуне, кроме того, была открыта вечерняя школа, техникум, все коммунары до одного обязаны были получить минимум семилетнее образование. Часть воспитанников училась в различных московских институтах, в промакадемии, консерватории.

Имелся здесь и свой клуб на восемьсот мест, в котором драмкружок часто ставил пьесы. (Между прочим, на клубной сцене с успехом шла пьеса талантливого болшевца Павла Бобракова «Другая жизнь», носившая автобиографический характер.) Был духовой оркестр, оркестр народных инструментов, получивший на Всесоюзном конкурсе в Москве второе место, стадион — футбольная команда коммуны встречалась с виднейшими столичными командами и нередко выходила победительницей. Местный хор выступал в Парке культуры и отдыха им. Горького. Выставка картин художника-экспрессиониста Василия Маслова проходила в нескольких городах страны. В поселке была построена своя больница, магазин, ресторан, детский сад.

Коммуна росла вместе с огромной страной, на ходу создавая новую воспитательную систему. Конечно, не обходилось без срывов, отсева, — весьма небольшого, — но состав необычных воспитанников все рос, укреплялась дисциплина. За успешную работу и учебу ВЦИК стал амнистировать лучших болшевцев, «отбывших» в коммуне условный срок, они становились полноправными гражданами.

Еще с первых лет существования Болшевской трудкоммуны ею глубоко заинтересовался великий пролетарский писатель Максим Горький. Между ним и воспитанниками — тогда он жил в Италии, на Капри — возникла деятельная переписка. В первый же свой приезд в Советский Союз в 1928 году Алексей Максимович посетил коммуну и в книге посетителей оставил запись: «Как бывший «социально опасный» искренне свидетельствую: здесь создано изумительное, глубоко важное дело». С тех пор не прекращалась связь писателя с болшевцами.

Слава о необыкновенном учреждении, где бывших воров перевоспитывали трудом и учебой, разнеслась по всей нашей стране. В коммуну приезжала Надежда Константиновна Крупская. Болшевцы сшили ей и преподнесли в подарок туфли, увидев которые, Надежда Константиновна воскликнула: «Таких красивых у меня еще никогда не было!» В коммуне побывали нарком иностранных дел Литвинов, командарм Буденный, Ворошилов, Емельян Ярославский, писатели Алексей Толстой, Александр Яковлев, Пантелеймон Романов.

Посетителями ее были не только соотечественники, о Болшевской трудкоммуне узнали и за границей, сюда потянулись корреспонденты буржуазных газет, туристы из Англии, Германии, Франции. Среди них — всемирно известные писатели Бернард Шоу, Ромен Роллан, Анри Барбюс. Многие давали о коммуне высокие, зачастую восторженные отзывы. Бернард Шоу сказал: «Это могло сделать только ОГПУ». Да, на такой смелый опыт «перековки» не отважилась ни одна капиталистическая страна.

По примеру Болшева, по всему Советскому Союзу стали создаваться коммуны: в Ростове-на-Дону, в Баку, в Орле, в Уфе, в Горьком, в Перми и многих, многих городах. Болшевская трудкоммуна нанесла непоправимый удар «воровскому миру», он раскололся, сам добровольно потянулся в коммуны и, таким образом, по замечательному почину «Первого чекиста» Феликса Эдмундовича Дзержинского, органы ОГПУ возвратили десятки тысяч к труду, к жизни.