Необыкновенная жизнь Гесара, царя Линга

Тротунг, так и не сумев переубедить себя, сидел в шатре не сомкнув глав, потеря в аппетит, преследуемый мыслью, что новый царь, заняв престол покладистого Шинглена, лишит его правящего положения или, начав расследовать источники его бесчисленных богатств, возможно, отберёт их у него, или по меньшей мере не позволит присваивать новые.

Спустя три дня после того, как дакини извлекли малыша из могилы и доставили в небесные чертоги, они вновь вернули его матери. Она обернула его в белый шёлковый шарф и спрятала в складках своего платья. Тем временем Тротунг, мучимый беспокойством, и не в силах сопротивляться желанию узнать, действительно ли получилось у него избавиться от грозного противника, направился к невестке и поделился с ней своими опасениями, что ребёнок всё ещё жив.

Не осмеливаясь первым приблизиться к могиле и посмотреть, сдвинут ли с места камень, который он установил, он нашёл повод послать туда Гьясу. Она же, прекрасно понимая причину охватившего его беспокойства и будучи не слишком смелой женщиной, пришла в ещё больший ужас.

Тем не менее Гьяса, не смея противоречить брату своего мужа, вышла на улицу. Однако она не пошла прямиком к могиле, а попыталась рассмотреть её издалека.

Когда она остановилась, то услышала голос ребёнка, говорившего со своей матерью в их шатре. Дальнейшее расследование потеряло смысл, так как она поняла, что маленький демон всё ещё жив. Не теряя ни минуты, она побежала обратно, рассказать Тротунгу, что сын Гонгмо вернулся к матери и сейчас общается с ней.

Тротунг не слишком удивился этой новости. Он уже был готов к худшему.

— Мы никогда не сможем уничтожить это чудовище, — заявил он своей невестке. — Но, возможно, нам поможет кто-то более могущественный, чем мы. Боги и демоны могут быть подчинены только магией. Я пойду и посоветуюсь с гомченом [отшельником] Ратной из монастыря мутегп[45].

На рассвете следующего дня верхом на коне Тротунг направился к горе, где жил отшельник. Весной каждого года тот покидал возглавляемый им монастырь и на протяжении всего лета находился в пещере, где ранее он проводил целые годы в уединении и темноте, обретая сверхъестественные силы, власть над живым и неживым миром.

Прибыв к жилищу отшельника, Тротунг с выражением почтения приблизился к гомчену. Он поднёс Ратне длинный белый шёлковый шарф, на который положил два больших куска бирюзы, а также совершил перед ним три поклона.

Ратна пригласил Тротунга сесть на ковёр, и они обменялись подобающими встрече приветствиями. Затем отшельник спросил у Тротунга о причине его визита.

— Это касается одного серьёзного дела, — отвечал тот, — очень важного для меня. Кое- кто меня беспокоит. Если бы ты мог меня от него избавить, я отдал бы тебе половину всего, чем владею.

Заклинатель снисходительно улыбнулся. Он обрёл способность подчинять и связывать клятвами демонов, но так и не смог победить свою жадность, которая была неутолима. Он знал, что Тротунг был богат, и перспектива наживы подогрела его алчность.

— Чем я могу быть полезен? — спросил он.

Не пропуская ни единой мелочи, вновь и вновь повторяя то, что он уже говорил. Тротунг поведал Ратне всё, о чём тому необходимо было знать: о прибытии Гонгмо, о мешке, который появился из неё, о ребёнке, рождённом ею, о тщетных попытках убить его.

Когда он закончил свою речь, отшельник самодовольно произнёс:

— Хотя тебе это кажется невыполнимым делом, для меня это пустяк. Какого роста ребёнок?

— Он по-прежнему ещё маленький мальчик, — ответил Тротунг.

— Очень хорошо. Положись на меня и не беспокойся. Завтра я пошлю три чёрных птицы, которые избавят тебя от него.

Сказав это, он вежливо выпроводил своего посетителя, поскольку пришло время для выполнения подношений злобным духам, которых он умилостивлял своими призываниями и ритуалами.

Вернувшись вечером домой. Тротунг немедленно рассказал невестке о результатах своей беседы с Ратной и заключённой ими сделке.

На этот раз они оба были убеждены в успехе предстоящего предприятия и с нетерпением ждали следующего дня.

Но мальчик прекрасно знал о визите Тротунга к отшельнику и о том, что тот для него готовил. Он сказал своей матери:

— Не пугайся того, что ты увидишь. Завтра здесь появятся враги, которые придут из долины, что простёрлась за твоим шатром. Принеси мне несколько птичьих перьев и несколько веток кипариса, длиной равных расстоянию между кончиками пальцев твоих разведённых в стороны рук[46].

Нагини, помня о том, что её сын был воплощением бога, поспешила ему повиноваться.

Из веток мальчик смастерил лук и стрелы. Три волоса, взятые из правой части головы его матери, послужили тетивой для лука, а перья — для оперенья стрел.

Следующим утром появились птицы. Вместо перьев они были покрыты тонкими лезвиями из железа и меди, которые, как и стальные клювы, сияли на солнце. Тротунг и Гьяса, спрятавшись за занавесками в своих шатрах, наблюдали их приближение, готовые воочию увидеть драму, которая вот-вот должна была развернуться перед их взором.