Необыкновенные приключения юных кубанцев

- Я почему и спросил, воще... К празднику у нас будет теперь зайчатина. А этой легкой добычей можно поделиться с соседями. Лично мне хватит и полдрохвы.

- А лично я полностью тебя поддерживаю, - одобрил предложение Ванько. Вы как? - повернулся к Борису.

- Насчет мяса у меня возражений не имеется. А вот перья - их надо бы собрать все.

- И приподнести Мегере на перину, - съязвил Миша.

- Дурак ты, Патронка, хоть и неглупый малый!.. Не Вере, а пацанам: у них не токо матрас, но, наверно, и подушки набиты соломой.

- Насчет перьев договоримся, - сказал Ванько. - А мясом распорядимся, я думаю, так: Миша - Рудик, Борис и Федя - это две штуки. Одной мама поделится с крестной. По полптахи андрюшкиной и фединой крестным, то есть теть Ивге и Мачневым. Шапориным выделим целую дрофу... это пять? Остается две. - Он сделал паузу, предоставляя возможность сказать слово и другим.

- Теть Лизе надо бы уделить две, - предложил Борис, покосившись на Михаила. - Их шестеро душ - это раз. Потом - я вчера заходил проведать -она все еще хворая. Еле-еле душа в теле...

- В такую даль пешедралом - тут, воще, не всякий и мужик выдержал бы, вместо поддевки посочувствовал Миша. - Жаль, что сходила напрасно. Лично я, воще, за.

- Я бы не сказал, что напрасно, - заметил Ванько. - Когда унала, что ее муж погиб, она часы отдала какой-то тетке из Ивановки. И тем самым помогла вызволить нашего же земляка, такого ж бедолагу.

- Я сказал "напрасно" - лично для нее, - поправился Миша. - А кому ж отдадим последнюю дрохву?

- Может, Клаве? Напополам с этой, как ее, с Иринкой, - поспешил добавить Федя. - Которая нам розы удружила для Тамары, помните?

На том и порешили.

Проснулся наконец либо смилостивился и "заправляющий хлябями небесными": гололед прекратился. Тот, что осел на траве, осыпался, поднялись выше и словно бы повеселели тучи. В их разрывы начало проглядывать ущербное светило. Приближаясь к хутору, заметили Рудика: он спешил им навстречу.

- Интересно, удалось ли ему договориться? - сказал Федя.

- Щас узнаем. Это было бы очень кстати!

Объясним, что имелось в виду. Федя дописал стихотворение, посвященное двадцатипятилетию Советской власти. В последней строфе выражалась твердая уверенность в победе Красной Армии над Германией. И речь снова зашла о том, что неплохо бы его размножить и распространить, дополнив сведениями о том, что под Сталинградом гитлеровцы уже встретили решительный отпор. О том, что Ольга Готлобовна свой человек, ребята уже не сомневались, а Ванько знал об имеющейся у нее пишущей машинке. Рудика командировали в станицу узнать, не согласится ли она сделать доброе дело. Такая листовка нужна была еще и для того, чтобы отвести подозрения от хуторян в совершении поджога, решение о котором было уже принято.

- Ну, вы даете! - удивился Рудик, приблизившись. - Где вы их столько набрали?

- На ловца и зверь бежит, и птица летит! - Борис дал подержать свою ношу. - Так что будешь седни трескать кашу с дрохвятиной. Если, конешно, заслужил.

- Тяжеленная! Килограмм десять, если не больше. А насчет "заслужил"... сделал токо полдела. И то насилу упросил. Напечатала. Но не стихотворение: она его похвалила, конешно, и одобрила, токо распространять ни в станице, ни тем более вблизи хутора запретила. Зато про Сталинград - аж десять штук! И предупредила: в первый и последний раз.

- Ну, и за то спасибо! - поблагодарил Федя.

- А ты за полдела получишь полдрохвы, - сказал Миша, но уточнил: - Не в наказание, а так мы договорились.

В н а м е ч е н н ы й день, под вечер, все собрались у Ванька, чтобы обговорить подробности намеченной диверсии - поджечь гапоновскую люцерну. Нужно было предусмотреть возможные последствия: не пострадают ли от пожара соседи; не падет ли на них подозрение. Словом, учесть все мелочи. Сошлись на том, что соседские постройки далеко, крыши мокрые, а погода будет безветреная. Пару листовок закрепить в таких местах, где бы их обязательно увидели и прочли - это должно снять подозрения с соседей и вообще с хуторян. А самого Гапона припугнуть. Глядишь, после такого щелчка по носу он поумерит свое холуйское рвение,

Себе в помощники Ванько взял Бориса. Его задача - смотреть в оба, пока напарник будет занят приготовлениями, и в случае какой-либо неожиданности вовремя предупредить.

Ждать кануна праздника, как предполагалось ранее, не стали, потому что после нескольких моросистых дней установилась вдруг чудная погодка; она могла так же вдруг и испортиться.

Вечер, близившийся к полуночи, задался тихий и звездный. Полная луна едва ли не с высоты зенита заливала округу молочным светом настолько ярким, что гапоновский орешник, все еще довольно густолиственный, надежно прикрывал юных диверсантов тенью.