Необыкновенные приключения юных кубанцев (СИ)

Через день, освоившись на новом месте, Марта решила пройтись по городу, такому непохожему на тот, каким видела его в последний раз, а заодно навестить свою лучшую подружку. Перед тем, как выйти из дому, с помощью зеркала и сажи «подкрасила» лицо, оделась мальчишкой, прихватила хозяйственную сумку, немного немецких пфенингов и отправилась вдоль по Красной (разумеется, предупредив Андрея).

Главная улица города выглядела серо и сиро, неуютно и уныло. Тротуары, проезжая часть — трамваи не ходили из-за отсутствия электричества — давно не видели метлы, замусорены до дикости. Стекла окон там и сям всё ещё перечёркнуты крест-накрест бумажными полосками, кое-где вместо них вставлены фанерки. Немногочисленные прохожие, женщины пожилого возраста, идут хмурые, озабоченные — видимо, за покупками или не сделав таковых (пока что не изъяты из обращения советские рубли, ставшие в десять раз дешевле дойчмарок).

Внимание её привлекла витрина в одном из магазинов. Вместо образцов товара здесь размещен большой фотомотаж с надписями на русском языке: рассказывается о том, как распрекрасно живётся российским подросткам, согласившимся приехать жить, приобрести профессию и работать «в Великой Германии». Один из снимков сделан в столовой, где трапезничают жизнерадостно улыбающиеся пацаны; на другом снимке — спальня с чистыми, аккуратно заправленными постелями, и на этом фоне — опять же улыбчивые подростки; на третьей фотографии — цех с какими-то станками, обслуживаемыми ими же, и прочее в этом роде. Сверху надпись крупно: «Специальность, работа, высокая оплата, сытая жизнь!» В центре витрины — портрет Гитлера с добрым, улыбающимся лицом, держащего на руках девочку лет пяти-шести. Надпись: «Фюрер любит детишек».

В цетре города над зданием, в котором, видимо, размещено важное учреждение, колышется большое красное знамя с белым кругом посередине и свастикой. На фронтоне укреплен плакат, выполненный белой краской на кумаче, утверждающий, что «Непобедимые солдаты вермахта несут кубанцам свободу от большевиков».

Наконец — неказистый с виду домик подружки.

Лишь вглядевшись попристальней, узнала она Марту в её фуфаечно-брючно— капелюшном наряде.

— Что случилось? — обняв на радостях и пропустив в прихожку, в ожидании, пока та разуется, набросилась она с вопросами. — В штанах, неумытая, с сумкой… побираешься, что ли?

— Нет, Танечка, ничего страшного не произошло, — успокоила её старая приятельница, снимая фуфайку. — Захотелось тебя проведать, узнать, как вы тут поживаете. Транспорт, сама знаешь, не ходит, а топать от самой Елизаветинки… Мама и говорит: оденься, на всякий случай, мальчишкой. А лицо сажей специально подкрасила. Ты дома одна?

— Да, как видишь. Мама на работе. Немцы всех заставляют работать, даже мальчиков нашего возраста.

— А где тёть Нюра трудится?

— В прачечной. Немцев обстирывает… Работа изнурительная, а платят алюминиевые гроши. Так ты сегодня пришла?

— Вчера под вечер. Переночевала у знакомых мамы.

— А почему не сразу ко мне? Переходи к нам! Поживёшь с недельку. И мама, и особенно я — рада буду до смерти: так скучно одной — с ума можно сойти!..

— Видишь ли, я пришла не одна. Мне составил компанию знакомый мальчик. И притом, мы ненадолго.

— Мальчик? И он, конечно, в тебя влюблён.

— Ну… по крайней мере, я ему нравлюсъ…

— Не скромничай! Тебя нельзя не полюбить: даром что неумытая, а смотришься красавицей. А какой он, как звать, сколько лет? — дала волю женскому любопытству Таня.

— На год старше меня. Звать Андреем. Красивый, умный, неразболтанный.

— Тебе повезло… Главное — неразболтанный. Как я тебе завидую!..

— Ты, помнится, дружила с Леней. Он что, бросил тебя?

— Не бросил, но… — Она умолкла, и Марта заметила, как на глаза навернулись слёзы. — Представляешь, завербовался в Германию!.. — Помолчав, Таня смахнула слёзы и, по детски шмыгнув носом, продолжала, сумбурно и путано: — У него ведь никого больше нет, кроме тёти, а она спуталась со своим квартирантом-офицером, спит с ним; Леня стал лишней обузой, и они уговорили его завербоваться — там, дескать, наших ребят ждет рай и манна небесная; лично я в это не верю, а он поверил и согласился. Я не пускала, умоляла, а он говорит: не понравится — вернусь, они держать не станут, а если всё хорошо, то заберу туда и тебя.

Расстроенная, умолкла, чтоб не разреветься, а Марта, воспользовавшись паузой, поинтересовалась:

— И много их таких… поддавшихся на агитацию?

— Не знаю, сколько, но кроме Лёни из наших одноклассников ещё Борька, Степан и Гриша.

— И Гришка Матросов? — переспросила Марта. — Не подумала бы, что и он купится — считала, что умней.

— Ты, помнится, одно время была влюблена в него по уши.

— Давно, в пятом классе. Он об этом и не знал.

— Были недавно у меня все четверо. Сомневались, что там будет хорошо, но всё-таки решили попытать счастья, — вздохнула подружка.