Необыкновенные приключения «русских» в Израиле. Семейные хроники времен Большой Алии

И вот тогда они узнали, что, оказывается, евреи тоже делятся на группы. Выходцы из Европы и Америки называются «ашкеназийцами» и считаются чуть ли не аристократами. Среди них много людей с высшим образованием или просто богатых, и именно их дети составляют большинство студентов в университетах и специалистов с высшим образованием. Те же евреи, чьи предки оставались на Ближнем Востоке и проживали в арабских странах до репатриации в Израиль, называются «марокканцами». Они, в основном, и живут в таких бедных районах, а самые успешные из них торгуют фалафелями и шуармой, так как ума у них на то, чтобы учиться не хватает. Сказалось, по-видимому, то, что им не нужно было изворачиваться и приспосабливаться как европейским евреям, так как их и здесь неплохо кормили.

Так вот, когда приехали «русские» и поселились в непрестижных районах, «марокканцы» приняли их спокойно, даже чувствовали свое превосходство, так как у них все-таки уже было хоть что-то за спиной, например, квартиры, пусть и не очень хорошие. Но русские не стали надолго задерживаться в их районах. Едва закончив ульпан, они хватались за любую работу, трудились с утра до ночи на уборках и дежурствах, но покупали квартиры в хороших районах и отправляли своих детей учиться. Яблоком раздора стали еще и автомобили, которые «олимам» продавали без пошлин, то есть на сорок процентов дешевле, чем местным. Этого уже даже и «румыны» и «поляки» не могли простить. И пошли разговоры о русских проститутках и алкоголиках, и о дипломах, купленных за сало. Одна соседка, выспросив у Беллы, что она вышла замуж за Сашу без равина и хупы, просто заполнив документы в какой-то неизвестной ей конторе под названием ЗАГС, даже объявила ей, что она вовсе и не замужем, а просто сожительствует с отцом своего ребенка, и он ей не муж, а «хавер», то есть любовник.

— Вот и хорошо, — сказал Саша, когда Белла сообщила ему эту новость. — Я всю жизнь хотел иметь любовницу, и наконец, она у меня есть.

Но хуже всех приходилось Пашке. В садике местные дети, постоянно слышавшие от родителей, что «русские» плохие, просто лупили его, а воспитательница делала вид, что не замечает этого.

— Что вы хотите? — невозмутимо отвечала она Белле, когда та говорила ей об этом. — Это детские ссоры, и взрослые не должны вмешиваться в них. Дети сами разберутся, не стоит им мешать.

Один раз Белла пришла за Пашкой в садик и увидела, как какой-то местный мальчик ударил его, а когда Пашка дал ему сдачи, воспитательница схватила его за шиворот, вытащила в коридор и насильно усадила там сидеть одного под вешалкой. Белла, конечно, устроила ей скандал как смогла на иврите, но та оставалось все такой же невозмутимой и только твердила, что именно ее ребенок ведет себя плохо и срывает ей все занятия. Тогда Белла подскочила к мальчишке, который ударил Пашку, в свою очередь схватила его за шиворот и сказала ему, что убьет его, если он еще раз подойдет к Пашке. Тот заревел, воспитательница возмутилась, а на следующий день к Белле домой с криком прибежала мать мальчишки, которой воспитательница любезно сообщила, что Белла пыталась задушить ее ребенка прямо в садике на глазах у всех детей. Доведенная до отчаяния Белла, решила что терять ей нечего, и объявила той, что ее сын избивает Пашку, и она действительно убъет его за это, даже если ей придется сесть в тюрьму. Услышав такое, любящая мамаша задумалась и сказала, что поговорит с сыном, чтобы он Пашку больше не трогал. По-видимому, она решила, что от русских можно ожидать всего, и они, очевидно, не только алкоголики и проститутки, но еще и убийцы.