Необыкновенные приключения Синего человека

Затем индеец долго, со всеми подробностями рассказывал обо всем, что произошло до его заточения, о том, как бандит растерзал его жену и сына.

Друзья были так потрясены, что не перебивали его, лишь иногда кто-нибудь вскрикивал в ужасе. Выслушав страшный рассказ, они готовы были хоть сейчас бежать из ненавистной тюрьмы, чтобы мстить. Самый простой способ – это продолжить работу, начатую Генипой. К счастью, дождевая вода размягчила землю. Что и говорить, везет так везет. Ведь в засуху почва здесь словно камень.

Жан-Мари бросился к подземному ходу и всей пятерней зачерпнул размокшую землю. Работа пошла. Но так как ход становился все уже, Ивон вызвался сменить матроса, уверяя, что продолжать подкоп ему будет куда легче, чем другим.

Беник остановил его.

– Тебе нет никакой необходимости забираться в эту ловушку, парень.

– Но почему, дядя? Неужели вы считаете, что мне не достанет смелости и силы?

– Поговори еще! У меня есть идея. Мы можем выбраться отсюда по-человечески, не превращаясь в кротов.

– Ну-ка, ну-ка! Ты что-то придумал, матрос? – вскричал Жан-Мари.

– Поднажми-ка вот на это бревно!

– Пожалуйста!

– Толкай!

– Это можно, у меня силы, что у вола!

– А теперь обратно!

– И раз! И два! Хорошо?

– Здорово!

– Ей-богу, бревно поддается. Оно раскачивается, словно зуб.

– А все потому, что как раз под этим бревном подкоп, который вырыл индеец.

– Так давай раскачаем его как следует!

– Попробуем вдвоем! И раз! И два!..

– Еще немного!

– Там, наверху, что-то держит!

– Ах, да ведь там веревки, бревна переплетены…

– Ивон!

– Я здесь, дядя!

– Возьми-ка нож да забирайся мне на плечи… Погоди, я тебе помогу.

Тут уж Ивон оказался на своем коньке. С необычайной ловкостью он моментально взобрался на плечи матросу.

– Черт побери! Ты и правда лазаешь как обезьяна!

– Веревка разрезана, дядя!

– Ну-ка, – Беник обратился к Жану-Мари, – поднажмем теперь! Эй! Юнга, слезай немедленно!

Совершив головокружительный прыжок, мальчишка очутился на земле.

– Там все крепилось одной-единственной петлей. Еще небольшое усилие, и стена рухнет.

– Это, пожалуй, не годится. Мы совсем забыли об охраннике.

– Подождем ночи.

– Но уже темнеет, солнце зашло…

– Дай-ка нож, – спокойно произнес Генипа.

– Что ты собираешься делать?

– Дай!

Потом, указав на бревенчатую стену, добавил:

– Подтолкни! Я хочу выйти.

– Куда ты собрался?

– Я хочу выйти.

– Ну ладно, вот тебе нож. Бьюсь об заклад, ты решил попортить шкуру нашему охраннику.

Не проронив ни слова, краснокожий змеей проскользнул между двумя бревнами и исчез.

Не прошло и полминуты, как друзья услыхали глухой хрип, а затем удар.

Индеец появился так же бесшумно, как и исчез. Он несколько раз всадил нож в землю, как бы желая очистить его, потом протянул моряку и спокойно добавил:

– Он умер.

– Ты разоружил его?

– Я взял лук, взял стрелы, чтобы убить других!

– Итак, когда уходим?

– Нужно дождаться глубокой ночи.

– Кстати, тебе известно, что у нас есть еще один товарищ?

– Он тоже белый?

– Белый… Да, в общем, да! Если хочешь, белый… Он для нас все равно, что вождь.

– И где же он, ваш вождь?

– В клетке с синими попугаями! Это мерзавец Онса придумал. А! Каково?

– Я знаю эту клетку, это мои птицы.

– Как ты делаешь их синими?

– Даю зерно тектоап.

– Что за чертово зерно?

– Ты ничего о нем не знаешь?

– Нет.

– Когда мы освободимся, покажу его тебе.

– Не откажусь. А то ведь съедим, не дай Бог, и станем синими.

– Это зерно не страшно людям, только попугаям.

Внезапно голос индейца стал тихим и грустным.

– Мы скоро уходим; но сначала я хочу похоронить Тару-те-ту и маленького Киля.

– Что он говорит? – тихо спросил Беник.

– Он хочет похоронить жену и ребенка.

– Тару-те-ту?..

– Это значит: Ночное Солнце. Луна по-нашему. Бедняга! Какое несчастье! Верная жена и любимый сын…

– Скажи, матрос, а мы не поможем вождю копать?

– Я спрошу. Предложу ему.

Оба бретонца и юнга принялись за невеселую работу. Прошел целый час, пока яма, начатая Генипой, стала широкой и глубокой.

– Готово! – с дрожью в голосе прошептал индеец.

Он нащупал в темноте останки жены и сына, перенес их в могилу, засыпал землей и добавил на местном наречии:

– Здесь погребено сердце вождя урити!

Затем, обернувшись:

– Идемте, друзья! Я мужчина, а мужчины не плачут. Они мстят!

С этими словами матросы что есть силы раскачали бревна, и в конце концов стена повалилась. Путь был свободен.

Генипа вышел первым, за ним Ивон, Беник и последним Жан-Мари, с пистолетом в руке, готовый в любую минуту прикрыть отход товарищей.

Онсе и его людям надо было проспаться после пьянки, учиненной по случаю победы над урити. Бандит рассчитывал на бдительность своей охраны, ему в голову не могло прийти, что пленники сбегут.

Генипа, или Знаток кураре, как с благоговением называли его соплеменники, по лесной чаще шел спокойно и, как всегда, совершенно бесшумно. Привычная легкость вернулась к индейцу, он нетерпеливо бранил своих бледнолицых спутников, чьи ноги то и дело путались в густой траве. Топот и гомон стоял такой, что можно было принять эту группу людей за стадо тапиров.