Неоконченный портрет. Нюрнбергские призраки

Однако в душе и Дрейфус, и уже прибывший Гарриман, и ряд других высокопоставленных американцев сочли предложение Сталина весьма благоразумным и, когда Молотов уехал, стали советоваться между собой, как, не ущемляя самолюбия президента, убедить его в том, что Сталин прав.

— Это будет связано с некоторыми неудобствами… — пробурчал Рузвельт в ответ на слова Майка.

— Вот именно, сэр! — с какой-то радостью в голосе откликнулся Рилли.

До американской миссии ехать было и в самом деле довольно далеко. Президент так устал от перелетов и переездов, что, прибыв в миссию, никакими делами заниматься не стал и рано лег спать.

Первым человеком, который явился к нему на следующее утро, когда Рузвельт еще завтракал в постели, был его верный Майк Рилли.

— Я должен вам доложить, господин президент, что немцы сбросили в районе Тегерана несколько десятков своих парашютистов с соответствующим заданием. Правда, большинство из них сотрудники русской секретной службы уже выловили, — сказал Рилли.

— Откуда тебе все это известно?

— От моих друзей из НКВД.

— Ты и в НКВД служишь? — весело спросил Рузвельт.

— Нет, сэр, — по своему обыкновению не принимая шутки, ответил Рилли. — Но они неплохие парни, и мы здесь работаем в полном контакте… Короче говоря: как человек, отвечающий перед богом и страной за вашу безопасность, я считаю, что ежедневные поездки в русское посольство были бы сопряжены для вас с очень большим риском. Мистеру Черчиллю проще — его посольство находится рядом с русским.

— Послушай, — не без раздражения сказал президент, — я считаю, что чрезмерная забота о своей жизни унизительна.

— А я полагаю, сэр, — ответил Рилли, — что было бы нелепо и даже жестоко подвергать опасности американских и русских сотрудников охраны, которые каждый день будут вынуждены рисковать своей жизнью. Вы же видите, что американская миссия на отшибе и гитлеровским бандитам будет не так уж трудно устроить засаду.

— Гм… — пробурчал Рузвельт, — может быть, перенести заседания конференции в американскую миссию?

— Но тогда опасности будут подвергаться Черчилль и Сталин… В протокольном отделе нашей миссии лежит меморандум с предложением русских. Они приглашают вас переселиться к ним. Наш посланник ждет, пока вы его примете, чтобы передать вам это официально. Поскольку заседания будут происходить именно в русском посольстве, вам достаточно будет…

— Для тебя имеет значение, куда именно я переселюсь, к Черчиллю или к Сталину? — прервал Майка Рузвельт.

— Для меня имеет значение только одно: чтобы вы не остались в американской миссии. А куда именно вы переселитесь, решать вам, сэр.

Несколько секунд президент молчал. Потом сердито проговорил:

— Я уже проделал тысячи миль. Ты думаешь, что переезды по городу мне будут не под силу?.. Ведь речь о том, что мне предстоит быть гостем русских, на предварительных переговорах не заходила.

— Есть вещи, сэр, о которых заблаговременно не узнаешь, — с легкой укоризной в голосе заметил Рилли. — Но когда стало известно, что конференция состоится именно в Тегеране, русская служба безопасности выяснила — город наводнен шпионами стран «оси»… Хотя многие из группы, готовившей покушение на вас троих, уже арестованы, будет гораздо разумнее…

— Да, но я уже отклонил аналогичное предложение англичан! — воскликнул Рузвельт. — Принять предложение русских — значит обидеть Черчилля.

— Ходить в соседнее здание для англичан куда безопаснее, чем каждый день ездить в американскую миссию по кривым улочкам, где из-за любого угла можно ожидать пулю или бомбу…

— Кому пришла в голову вся эта затея с переселением? — все еще раздраженно прервал его президент. В душе он не сомневался, что все это проделки Майка Рилли, готового заменить все население Тегерана своими сотрудниками, лишь бы ни одна пылинка не упала на голову Рузвельта.

— Маршалу Сталину, — коротко ответил Рилли.

Да, тогда президент сопротивлялся. Предложение поселиться в чужом посольстве он воспринял как посягательство на его независимость. А то, что предложение исходило от Сталина, вызвало у Рузвельта какое-то тягостное чувство: не слишком ли много берет на себя советский лидер?

Но сейчас, более года спустя, Рузвельт, вспоминая об этом эпизоде, четко осознавал, что это было проявлением особого внимания Сталина, его готовности пожертвовать личными удобствами ради безопасности и облегчения условий работы американского президента.

— Но я не хочу быть гостем кого бы то ни было, пусть даже самого Сталина! — продолжал сопротивляться Рузвельт.

— Судя по всему, маршал предвидел это возражение, — ответил Рилли. — Он специально оговорил, что вы будете пользоваться полной самостоятельностью.

Президент смирился…

На другой день его снова — в который раз! — поразила неистощимость выдумки Майка Рилли. Когда Рузвельта усадили в большую черную машину с американским флагом на радиаторе, он увидел, что вдоль всей улицы стоят американские солдаты.

— Ты полагаешь, что это лучший способ отвлечь внимание немецких диверсантов от моей персоны? — указывая на солдат, спросил он сидевшего рядом с шофером Майка.