Неоновые росчерки

— Сперва нужно его ослепить, — проговорил Стас, чуть высовываясь и оглядывая окружающую их лесную среду.

Фонари они давно погасили, и глаза Корнилова уже постепенно привыкли к темноте.

Взглядом Стас оценил, где должен прятаться снайпер, чтобы видеть их всех ещё до того, как они подошли к оврагу — в том, что они их видел заранее и ждал, сомнений не быть не могло.

Мест, вокруг было не так уж и много, почитай всего — то два. Вон там, на пригорке и возле завалившего на вершине холма, дерева.

У Корнилова довольно быстро созрел план.

Если ослепить снайпера, наблюдающего через инфракрасный прибор ночного видения, взрывом гранаты, это его дезориентирует и позволит Стасу оказаться внизу, в овраге.

Когда у них с Сеней будут выгодные позиции, Арцеулов сможет выстрелить, и, если Каульбарс клюнет, ответит своим выстрелом, это станет его последним действием в этой жизни — Стас сможет засечь его и расстрелять из автомата.

Но, чёрт побери, это было крайне рискованно.

Ратибор Каульбарс не профан, и стрелять из снайперской винтовки умеет отлично, мрачным доказательством чему, являются бездыханные и окровавленные тела Комарова, с Лаптевым.

Стас сейчас не думал о них, мучатся укором он будет потом, если они с Сеней выживут.

А сейчас пора было действовать.

Эпизод тридцать шестой. Рассвет над адским пепелищем

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Среда, 25 марта. Предрассветное время.

Я проследила за уходящим от нас Лаптевым, меня кольнуло чувство вины, что я сейчас не смогу быть рядом с ними, рядом со Стасом и помогать ему!

Я заметила, как Лаптев остановился и оглянулся на нас. Лицо оперативника вытянулось от удивления, он даже развернулся и сделал шаг в нашу сторону, с изумлением глядя на нас.

— Что с ним? — удивленно спросила я, оглянувшись на Амалию.

— Я создала иллюзию невидимости, — призналась женщина. — Можно было подождать, пока он уйдёт, но мне, каюсь, было интересно увидеть его реакцию.

— Напугала человека на ровном месте, — покачала я головой.

— Скорее заставила задуматься, — возразила Амалия.

— Как ты это делаешь? — спросила я с любопытством. — Как ты создаешь свои иллюзии? Ты… ты каким-то образом меняешь реальность?

— Реальность — состоит из материй, с определенными физическими свойствами, — в поучительной манере ответила Амалия. — И я не обладаю силами способными вносить изменения в подобную среду. Зато…

Она негромко и слегка самодовольно усмехнулась.

— Я могу влиять на разум человека, заставляя его поверить в то, что он видит… ну, или, как сейчас, в то, что он не видит нас.

— Это действует только на него сейчас?

— Нет, на всех, кто появится здесь. Мы не можем быть уверены, что убийцы, которых вы преследуете не объявятся рядом с нами, Ника. И я бы не хотела, чтобы они подкрались к нам незамеченными.

Да, тут она была права. Хорошо ещё, что мы стояли на не трассе, а на съезде — иначе мы бы серьёзно рисковали, что какой-нибудь водитель-полуночник в нас впилится на скорости выше восьмидесяти.

Потекли тяжёлые и изматывающие минуты ожидания…

Ожидание и нервирующая неизвестность, одно из самых тяжелейших испытаний!

Я то и дело вертелась и смотрела по сторонам, ожидая увидеть Стаса и опасаясь обнаружить убийц в Масках.

— Хватит ёрзать, — одёрнула меня Амалия, — лучше скажи, как ты себя чувствуешь?

Самочувствие у меня было так себе: тошнило, сильно кружилась голова и подкатывающие приступы боли атаковали то голову, то зарождались в плевральной области, в районе живота.

— Лучше, — слегка приврала я.

— Тебе следует следить за тем, чтобы не перенапрягаться, — заметила Амалия. — Силы, к которым ты обращаешься, Природа, Мироздания, Общемировое Сознание… Это могучие, величественные и совершенно беспощадные стихии. Если ты зачерпнешь от них слишком много, если залезешь слишком глубоко, не будучи готовой справиться с ответным воздействием на твой организм… Не буду скрывать от тебя правду: ты умрёшь. И при том довольно болезненно и мучительно.

— Звучит очень обнадёживающе, — хмыкнула я.

— Я не собираюсь тебя обнадёживать, — немного резко и с прохладностью в голосе ответила Амалия. — Я собираюсь учить тебя. Твои умения — это, не достояние, не предмет гордости и ни в коем случае не благословенный Дар. Нет! То, что ты умеешь, скорее накладывает на тебя тонну ответственности, это в гораздо большей степени бремя, тяжкое, бесконечное и истощающее. Жизнь Первой, никогда не сможет быть беззаботной, как у человека. Люди живут кратко, часто не думая не о прошлом, ни, тем более о будущем. А если и думают, то у большинства из них оно схожее, как по шаблону — дом, машина, деньги, дети, всё. Они больше любят развлекаться, чем работать, а потом еженедельно жаловаться друг другу на жизнь. Часто поддаются элементарной и губительной лени, забывая, что деятельность — основа их существования. Многие из них ходят на работу с единственной мыслью об отпуске или ближайших выходных.

Амалия невесело усмехнулась.