Неоновые росчерки

Датчанин поднял пистолет и выстрелил во второе колено Мирбаха.

Тот завыл с новой силой, осыпая Датского матерными проклятиями.

В следующие несколько часов его охрана, которая и правда оказалась офицерами правоохранительных органов арестовывал и выводила из здания его сотрудников.

Офицеры СКР изъяли все материалы его лаборатории, оборудование и документацию.

Лежащий в медицинском вертолёте Мирбах, понимал, что это конец.

Конец всему… Из тюрьмы он уже вряд ли когда-то выйдет.

ЖАННА МИКАДЗЕ

Среда, 25 марта. Утро.

Она добралась до Лакинска, пешком, через лес, лишь, когда уже было около полудня.

Она была злая и уставашая, вся её одежда была испачкана и разодрана, несколько царапин саднили на лице. Но самое главное, кошмарно голодна, что имело для нее сейчас куда большее значение.

Жанна купила еду в ближайшем маленьком супермаркете и, перекусив, тут же решила посетить дамскую комнату — благо кассир-одиночка оказался понимающим позволил воспользоваться служебным помещением.

Но, когда Микадзе вышла из уборной, в магазине её ждали четверо полицейских с ордером на её арест и документами, свидетельствующими о том, что она, Жанна Микадзе, бывший судья Конституционного суда была объявлена в розыск уже более десяти часов.

— ***ть, — выдохнула женщина, поняв, кто её сдал и, кто её обыграл. — Будь ты проклят, Корнилов. Ты и твоя синеглазая ш*юха!..

ЭПИЛОГ

— А как же Каульбарс? — задала вопрос заместитель прокурора Москвы. — В деле о нем ничего больше не сказано.

Было уже около шести часов вечера, из-за горизонта, в окне, наползали мрачные серые тучи, красноречиво демонстрируя готовность излить массы накопленной дождевой воды на замученный жарой город.

— Люди из ФСБ, попросили не афишировать его участие во всей этой гадкой истории с убийцами в неоновых масках, — ответила синеглазая собеседника зам прокурора. — Ратибор Каульбарс опорочил и оскорбил их, но они предпочли, чтобы это был их личный позор, без привлечения общественного внимания.

Она вздохнула.

— Ратибор не справился с управлением, пытаясь уйти от погони, и погиб в крушении грузовика, который рухнул тогда на нас.

— Панкрат Рындин, — проговорил зам прокурора. — Здесь написано, что он сел на пожизненное?

— Да, — вздохнула Вероника. — Но Стас выполнил обещание, и Марк Карташев до сих содержится в остром блоке психиатрической больницы усиленного наблюдения.

— Хорошо… — зам прокурора перевернула один из последних листов в деле. — А Жанну Микадзе, как я поняла, арестовали?

— Да, но ей удалось выкрутиться и вымолить себе снисхождение, — чуть нахмурившись, ответила Вероника Лазовская. — Она отсидела положенные восемь лет и… покинула страну. Не знаю, где она сейчас.

Время шло, быстро вечерело, а погода за окном сменилась на дождь.

Сидящая перед Вероникой заместитель прокурора закрыла папку с делом «Неоновых убийц» и отложила в сторону.

— А почему в заключении не упоминается дальнейшая судьба Леонида Полунина? — спросила она.

Лазовская качнула головой.

— Потому, что никто понятия не имеет, где он сейчас.

— То есть он пропал без вести?

— Именно так, хотя… — Вероника вздохнула. — Есть основания полагать, что он укрылся где-то в Индокитае, возможно в Бутане, или даже в Непале. Никто не знает…

— Думаю, пока его не найдут убийцы из «Кузницы», мы о нем можем ничего и не услышать, — сделала вывод прокурор. — А что с Прохором Мечниковым и Даниилом Меллиным?

— Меллин умер, не приходя в сознание, а Мечников… — синеокий взгляд Лазовской чуть померк от грусти. — Он пил и очень много, а затем его нашли в собственной квартире с перерезанными венами.

— Что ж, не удивительно, — вздохнула заместитель прокурора. — А как обстоят дела у Анжелики и Генадия Корф?

— У них всё в порядке, — усмехнулась Вероника. — Гена сейчас владеет собственной компаний-разработчиком игр и программного обеспечения. А его сестра заместитель главного редактора в уважаемой интернет-газете.

— В этом деле также упоминается и ваш школьный друг, Лев Синицын… Я слышала, они сейчас работает с вами?

— Лёва, — с улыбкой проговорила Ника, — да… Он не так давно сменил на посту Якова Щербакова, который ушел преподавать в один из мед вузов. Кстати, недавно защитил докторскую и многие прочат ему место проректора.

— Солидно, — оценила зам прокурора. — А что…

— Простите, — взглянув на экран телефона, проговорила Вероника, — мне нужно позвонить. Вы не возражаете?

— Только поторопитесь, — немного скривив губы, ответила собеседница Лазовской.

Вероника вышла из кабинета и быстро набрала номер, который всегда набирала раз в неделю, в это же время.

На другом конце провода прозвучал женский голос, который по-английски спросил, чего изволит Вероника.

Девушка объяснила.

— Wait a minute, please, — ответили ей.

Прошли двенадцать долгих секунд, прежде, чем Вероника услышала в трубке столь желанный ей голосочек:

— Мама! Мамочка!.. Ты меня слышишь? Мама…

— Да, милый, слышу! Я здесь… — глотая слёзы, проговорила в трубку Вероника.

***

Она вернулась в кабинет к заместителю прокурора.

— Вы плакали? — вскинула брови та.