Неоновый мир

– А может, прогуляешь?

– Не могу, сегодня очень важная лекция…

Алина вскочила с кровати и бросилась в ванную, чувствуя на себе волнующий мужской взгляд.

Оказавшись под душем, она пришла в себя.

«Интересно, если девушка отдается парню в первую же ночь, кем он ее считает после этого: крутой телкой, озабоченной самкой или доступной девицей? Впрочем, какая лично мне разница? Илья – человек из другого мира, где все мимолетно и временно. А я в этом мире – экскурсант. Не все ли равно, как я выгляжу в глазах того, с кем почти наверняка никогда больше не увижусь?»

Додумать мысль до конца ей не удалось. В дверь постучали.

– Я принес гель для душа, – послышался голос Ильи.

Вовремя. В этот момент Алина сжимала в руках пластмассовый флакон, из которого выходил воздух.

Илья зашел в ванную, передал флакон, но уходить не торопился.

– Ты – красивая, – проговорил он. – При взгляде на тебя рождается музыка.

Пока Алина искала слова для достойного ответа, Илья продолжил:

– Вот уже лет пять, как я не пишу собственной музыки. Микширую чужие пластинки, иногда делаю ремиксы на свои старые треки. А сегодня утром я проснулся, посмотрел на тебя, а затем сочинил классный трек. Хотя нет, слово «трек» не подходит. Композицию. Да, да, я написал самую настоящую композицию в стиле, которому, как мне кажется, еще не придумано названия. Хочешь послушать?

– Да…

Илья вернулся в комнату, пощелкал кнопками, и полилась нежная мелодия. Алина уже научилась довольно сносно разбираться в направлениях электронной музыки. Сейчас она была уверена, что слышит нечто особенное, не относящееся ни к одному из существующих стилей, странную мешанину из «дип-Хауса», «драм-эн-бейсс» и «Техно». Ясно одно – это очень эротичная музыка.

– Ты уже придумал название? – поинтересовалась Алина, когда композитор вновь появился в ванной.

– Нет. Есть предложения?

– Есть, – ухватив собеседника за рукав пижамы и притянув к себе, сказала Алина. – Несколько предложений. И все – неприличные…

Алина не опоздала на лекцию. Произошло это благодаря сумасшедшей скорости «Ягуара», преодолевшего сорок километров за двадцать минут и с визгом затормозившего у центрального университетского корпуса. В продвинутых студенческих массах мгновенно разнеслась весть о сверхмашине, едва не взлетевшей по лестнице. Староста Мила Забегалова вот уже несколько минут донимала Алину вопросами, имеющими цель установить личность водителя.

– Машина у него шикарная! Бешеных денег стоит?

– Стоит, – соглашалась Алина.

– А на вид он молоденький, – продолжала Мила. – Наверное, сын богатых родителей?

– Наверное, – отвечала Алина, одновременно пытаясь конспектировать лекцию профессора Моисеева.

– А может, у него собственный бизнес?

– Может…

– Забегалова, Тришина, – не выдержал профессор. – Если вам неинтересно, можете удалиться!

– Мы больше не будем, – пообещала Алина.

Она была рада замечанию профессора, положившего конец допросу. Рада не потому, что не хотела отвечать. Она просто не знала, что отвечать.

«А ведь я совсем ничего о нем не знаю, – размышляла Алина. – Знаю, как его зовут, да и то наполовину. Что такое «Топчий», например? Прозвище, псевдоним, фамилия? Неизвестно! Так же, как неизвестно и все остальное. Откуда у рядового диджея дорогущая машина и шикарный загородный дом? Неужели все это можно заработать, сводя пластинки и делая ремиксы? Не очень-то верится. Возможно, Мила не так уж далеко ушла от истины в своих предположениях. Действительно, Илья – сын богатых родителей, которые до поры до времени закрывают глаза на несуразный образ жизни любимого чада. Хотя не очень-то он смахивает на «маменькиного сынка». А вот какой он, понять очень сложно. Да и нужно ли мне это? Он хоть и записал мой номер телефона, но не сказал, увидимся ли еще».

Ее кольнуло в сердце.

«Не велика потеря! – успокаивала себя Алина. – Подумаешь, «гений винилового диска»! Бывали в моей жизни мужчины!»

Перед глазами замаячил образ предателя Антона. В сердце кольнуло еще пару раз.

«Все, пора закрывать мужскую тему!» – скомандовала сама себе Алина, начиная прислушиваться к словам профессора Моисеева.

Тот вдохновенно воспевал великого пессимиста Артура Шопенгауэра.

– Вы, наверное, помните, что в своем монументальном труде «Мир как воля и представление» Шопенгауэр представлял кантовскую «вещь в себе» как неразумную волю, слепое и бесцельное влечение к жизни…

«Слепое и бесцельное влечение к жизни! – повторяла про себя Алина. – Какая замечательная фраза! Я так и живу последнее время!»

От намерения прослушать лекцию не осталось и следа. Вторую ее половину Алина размышляла, пытаясь подогнать свои недавние действия и поступки под только что услышанную формулировку. Это удалось легко. Но, когда она подобралась к событиям прошедшей ночи, в компанию к Шопенгауэру и Канту стал настойчиво проситься доктор Зигмунд Фрейд.

Звонок на перемену прервал ее мысли.

– А вы с ним давно встречаетесь? – снова принялась донимать Алину любопытная Мила.

– С детства…