Неотразимая, или Основы женского шарма

— Что??? — захлебнулась мамуся и выпучила на меня глаза. Да, простой юмор подворотен ей недоступен. Но перевес явно оказался на моей стороне. Она замолчала.

— Чего ты хочешь? Говори, мам, и не надо этих нравоучений. У меня и без тебя сейчас не самый лучший период.

— Ты сама виновата. Зачем было терять такую хорошую работу?

— То есть ты, такая вся правильная и умная, искренне сожалеешь, что я отказалась кинуть на деньги мать — одиночку? Так?

— Не так. Но поверь мне, у меня большой жизненный опыт. Ей наплевать, что ты сделала это ценой потери работы. Заплатит тебе в лучшем случае пятьсот долларов. Или вообще решит, что ты перебьешься без денег.

— Мам, нельзя так откровенно источать жадность. Не ты ли меня учила, что не все измеряется на деньги. Что главное — чистая совесть.

— Ты сделала больше, чем надо. Жертвовать хорошей работой…

— Да чем же она была так хороша, эта работа? — возмутилась я. — Ведь если бы я там осталась, мне бы все время пришлось применять в жизнь эти кидальные схемы. А я не хочу. И я тебя уверяю, есть и другие фирмы.

— Так тебя и возьмут.

— Наверняка возьмут. Я риэлтер с опытом…

— Ха! — скривилась она. — Опыт по ЖЭКам в очередях стоять.

— Хотя бы. Вот пройдут праздники, я возьму газету и устроюсь, не боись. А ты лучше давай, помоги мне придумать, как на наши остатки соорудить праздничный стол и что мы нашим клушкам подарим.

— Шурик хочет коньки.

— Это нереально. Ей придется перебиться.

— Похоже, нам всем придется перебиться. Почему у тебя совсем не осталось денег?

— Я заплатила в банке за два месяца вперед.

— Зачем?

— Чтобы иметь два месяца на раскрутку в другой компании. Чтобы не пришлось снова продать что-нибудь из папиных подарков.

— Да уж… — протянула мама. — Есть у меня двести долларов.

— Неужели? И ты молчала? — поразилась я.

— А что ты предлагала? Отдать тебе, а потом пропадать с голоду?

— Мама!

— Ладно. Я знаю, как ты стараешься. Я куплю Шурке коньки сама. Прямо сейчас поеду в Ашан и куплю, они там стоят всего семьдесят долларов. И Нютке куплю кукол. Слава богу, в пять лет еще не оцениваешь подарки соразмерно их стоимости. А ты, дорогая, купи еды и приготовься завтра нести вахту у плиты. — Итак, мама все-таки нашла аргумент, с помощью которого полностью подчинила меня себе. Дала мне взятку, а я за деньги последнее время готова на все, даже подчиниться любимой мамочке. Но как она умудрилась раздобыть двести баксов — ума не приложу. Наверное, весь год пенсию откладывала.

— Ты еще здесь?

— Бегу — бегу, мамочка, — засуетилась я. Пусть командует, зато мне не придется делать непринужденное лицо, когда мои обделенные дети будут в слезах и истерике кататься по полу. Я поскакала на рынок, потом еще раз, потом в магазин, во второй, в третий. Сначала я поняла, что у меня отваливаются руки, потом, к обеду у меня отказались ходить ноги. Денег мало, поэтому основные порции радостей жизни я закупала на дешевейшей Мытищинской ярмарке, оттопывая каждый раз по нескольку километров. Так что часам к пяти у меня упало все. И все опустилось. Как раз вовремя, так как пришла от подружек Шурка, волочащая за собой на аркане упирающуюся и отказывающуюся подчиняться грубой диктатуре силы Анютку. Они осмотрели дом, меня, сумки. Но решили, что мало мне на свете кар небесных. Что надо добавить, вот поросюги.

— Мам, а что, елки у нас так и не будет?

— Чего? А вы почему не нарядили до сих пор? — как это я не заметила полное отсутствие зеленого атрибута смены нумерации года!

— Так нечего наряжать!

— Достаньте с антресолей…

— Ага, — выразительно посмотрела на меня Шурище. — Здесь прям море антресолей и на каждой по елке. Але, мать? Ты переработала.

— О, господи!

— Вот именно! — она торжествовала. Еще одна проблема как минимум, мне обеспечена! Елочка, моя хорошенькая аккуратненькая искусственная елочка с искусственным снегом, которую мы с Серым купили лет пять назад, и очень удачно, осталась в квартире на Покровке. Кошмар, и игрушки там же. Катастрофа! Я бросилась звонить своему Джонсу, который после долгих интернациональных усилий, направленных на достижение понимания, выдавил из себя: