Неожиданность (СИ)

— У вас в ватаге, молодой человек, вроде бы имеется лишнее золото? — спросил он расслабленного меня.

— У нас много чего имеется, — ответил ему русский грубиян, — но говорить мы будем без лишних свидетелей.

— Да тут все свои!

— Все ваши. И у каждого длинный болтливый язык. Поэтому говорить будем только наедине, или никак.

— Не будем спорить из-за мелочи!

Соломон метнулся к хозяйке, и нам тут же выделили небольшую комнатку. Я отобрал у Ванечки благородный металл, завернутый в холщовую тряпку, и пошел на осмотр к ювелиру-фальшивомонетчику.

— Не очень чистый металл, — заявил Соломон после осмотра бруска, — примесей много. Если я его расценю, как хорошее золото, родня меня не поймет.

Эта старая шкура норовит ободрать сразу, промелькнуло у меня в голове. Потом вежливо ответил:

— Только все примеси за счет кусочков золота слишком чистого, чтобы это сделали человеческие руки. Антеки гораздо умелей нас. Может быть бросим морочить друг другу голову? Я только на вид молод, а так мне 57 лет, повидал виды, и отлично понимаю, что каждому из нас хочется нажиться на этой сделке. А времени очень мало. Будете с родней волынить, сделаю двадцать маленьких кусочков размером с гривну, часть продам здесь златокузнецам, остальное в Херсоне. Пересиживать здесь, в Киеве, ни за какую прибыль не буду — через два дня ухожу.

— Так важные дела не делаются!

— Значит не будем и делать, — заворачивая брусок опять в тряпку, подытожил я.

— Мы не успеем!

— Успеете с кем-нибудь другим, — встал я. — Пойдемте еще кошерного вина выпьем, да я побегу дальше.

— Ты не знаешь какая у нас замечательная монета!

— Жаль, что не узнаю.

— Какой ты торопыга! — силой усадил меня обратно ювелир, — мы не будем спать ночью, но сделаем к сроку. Это всем другим встает чуть-чуть дороже.

— Не дороже 15 %. Если даже чуть-чуть дороже, я с вами дела иметь не буду.

Дядя Соломон был неприятно удивлен.

— Откуда ты знаешь про проценты? Да еще какие-то числа называешь…

— Пониманию процентов меня выучили еще в ранней юности, а загадочные числа я высчитал сегодня на Подольском Торге после разговоров с менялами и златокузнецами. На это ушла первая половина дня. Часть золота возьмут там, что-то на остальных семи базарах. Пятнадцать — это общая для всех цена. Для вас скидки не будет.

— Но золото надо взвесить! Капнуть кое-чего, проверить чистоту! Все это можно сделать только в моей мастерской.

— Вот туда сейчас, не теряя драгоценного времени, и отправимся.

Так и сделали, простившись с родней. В мастерской, после всех проверок, Соломон признал качественность золота, удостоверил его вес, и пошел разговор по монетам.

— Из такого высококачественного металла надо делать императорские солиды. Они славятся большим содержанием золота и высоко ценятся уже давно.

— А какие они? — заинтересовался я.

Мне подали небольшую, но тяжеленькую монетку. На одной стороне был изображен Голгофский крест с какими-то надписями по бокам, а вот на другой были выбиты два мужских лица, и одно из них весьма меня впечатлило.

Мужчина в возрасте поражал невероятной длиной усов. Никаких изгибов не было, и абсолютно прямые усищи торчали строго горизонтально в разные стороны. Таких усов за свою долгую жизнь я не видал ни разу, — ни в жизни, ни на картинках. Можно было бы расценить это как преувеличение гравера, вдобавок бородища у императора тоже была в эдаком ассирийском стиле — очень большая, но юноша на заднем плане имел небольшие и очень приличные усики и бородку.

— А что это переднему такие усищи пририсовали? — поинтересовался я. — Врагов что ли стращать?

— Монета ходит в обращении уже больше четырех веков, и как в ту пору выглядел император Констант Второй, никто уже не помнит, — то ли были такие поразительные усы, то ли нет. Но у его сына — Константина Четвертого, который изображен за левым плечом императора, явно была выраженная лопоухость, которую прятать не стали. Значит стремились добиться сходства изображения и властителя. Так что враги от вида усов просто трепетали!

Сейчас эти солиды чеканит императорский монетный двор в Константинополе. Он же следит, что бы не было лишних примесей и за весом монеты. Всякие плохонькие, но очень похожие монетки, вроде ареуса, сразу же изымаются. Солиды не выпуклые, чеканятся легко.

— Давай-ка посчитаем, сколько у тебя должно получиться золотых монет, — опять взял быка за рога я.

— Да я потом все посчитаю!

— А я сейчас.

— Самолично? Ты же боярин, зачем тебе отягощать свой светлый ум цифирью?

— Боярин не боярин, а денежки счет любят!

Соломон начал мне рассказывать о трудностях производства монеты и неизбежных потерях металла во время этого процесса.

— Давай все-таки посчитаем, как будем делить наши солиды, — перебил я чеканщика фальшивой монеты.

Такая формулировка улучшила настроение дяди Соломона, каждый из нас взял по писалу и куску бересты, стали считать. Письменными принадлежностями мастерская была оборудована на славу.

Посидели, посчитали. Получилось около девятисот солидов.

— А теперь послушай меня, как будут делиться готовые золотые, — начал говорить дядя Соломон.

— Говори! — напрягся я.