Неожиданность (СИ)

Абрам сунул мне здоровенный кошель.

— Здесь еще сто пятьдесят.

— В долг?

— Ты из меня дурака-то жадного не делай. Возьми лучше с собой!

— Ты волхв?

— Я? Конечно нет.

— На коне горазд скакать?

— Опыта нету!

— На саблях ловок биться?

— Да пока не пробовал…

— Извини, взять с собой не могу. Понятно почему?

— Ясней некуда — обуза лишняя…, — договорил Абрам упавшим голосом.

— Ты вот лучше скажи: а кто матери Наины и вашей дочке денег на жизнь дает? Не кудесница же из чужих краев пересылает?

— Да где ей, — она голимое перекати-поле.

— Откуда же деньги на жизнь появляются? На приличную одежду, вкусную еду? Кто расщедривается?

— Один жадный ростовщик, больше чего-то и некому.

У меня перехватило дыхание. Пожалуй, высказывания Наины о бывшем муже были несколько предвзяты и не обоснованы…

— Абрам! У меня к тебе просьба!

— Говори атаман, отказа не будет.

— Ты понимаешь каковы у нас шансы на успех? Ты их как оцениваешь?

— Как плевые. Дело ваше, скорее всего, гиблое. Успех вырвать будет очень тяжело.

— И рвешься идти? — поразился я.

— А куда деваться? Иначе все погибнут: и отец, и дочка, и брат. Какой смысл здесь-то отсиживаться, на прощанье гефилте фиш кушать?

А у меня есть заветная мечта — вырвать назад свою землю, свой Израиль! Если камень удастся отвести, пусть не я, а мои внуки, правнуки, пра-пра-правнуки, получат шанс вернуть землю предков!

Эсфирь внешне приятная, неглупая, я в нее верю — она нарожает деток, и немало. Исаак растет парнем видным, а племянники — это тоже наша кровь. Скажи, папа!

— Конечно, сынок!

— А мое дело на всех заработать.

— Вот и старайся, — подытожил я. — Кроме нас, идут еще одиннадцать ватаг. Кто-нибудь да прорвется. А ты пока ощущение вины сними с Наининой шеи, мне нужно, чтобы она в полной силе была, и Ваня перестал дергаться.

Мне каждый реальный боец важен. Заверь их, что ни Эсфирь, ни Магдалена нуждаться не будут, пока ребята не вернутся, ну а если сгинем, то тем более.

— Это я бы и без твоих просьб сделал!

— А надо, чтобы Наина в этом уверена была. И дай ты ей, Бога ради, развод!

— Сегодня же получит.

— Тогда все. Не поминайте лихом!

На этом и расстались. Не пришлось тебе, Абрам, в этот раз сражаться, пусть с черным волхвом за ваш народ женщина повоюет. В 21 веке ваши женщины в Израиле являются военнообязанными.

А я шел и думал про солиды. Удобное в финансовом плане время — средние века. Четыреста лет ходит монета по миру, и только крепнет. А у нас, что в 20 веке, что в 21, инфляция постоянно съедает деньги, да еще все опасаются очередной денежной реформы, после которой останешься, как обычно, с охапкой пустых бумажек.

И не от кого научиться мне чему-нибудь хорошему, разумному, доброму, вечному. И с протоиереем Николаем поговорить недосуг, все охота орать:

— Магией изведу! Взвод ушкуйников пришлю! — а дело-то касается всего лишь церковных таинств и изготовления металлических кругляшков.

Поговорю, обязательно поговорю со святым отцом, припаду к Божественной мудрости Всевышнего. Помечтав о чистоте души, я случайно оборотился вполоборота назад и краем глаза поймал очень быстрое движение. Когда обернулся полностью, глядеть на столичной улице было уже не на что — пара галдящих между собой баб, раскачивающийся после выпитого ремесленник, стучащая по деревянной мостовой телега, сгорбленный возница, правящий буланой лошадкой, были тут явно ни при чем.

Значит охота с сильного волхва Богуслава переориентирована на меня — руководителя похода. Василиса снова в бою!

Глава 16

Как же можно защитить мою единственную и неповторимую жизнь, славную дольче вита? Обычные охранные методы ведьма обойдет легко, с Оксаной, обещавшей прикрытие, я повздорил, на расстояние, нужное мне для воздействия магией антеков, Василиса не подсовывается, а нам в Киеве отираться самое меньшее до послезавтра. Да, задачка…

Ну да ладно, пора переезжать на постой к Павлину, а там, объединенными усилиями волхвов двух самых крупных городов Древней Руси, что-нибудь и придумаем. Приняв верное (как я себе думаю) решение, бодро зашагал к постоялому двору.

У конюшни Олег втолковывал унылому местному конюху что-то сугубо лошадиное.

— Скребницей надо чистить, скребницей! Не надо шоркать лошадь мокрой тряпкой!

Увидев меня, волкодлак оставил бедолагу-коневода в покое.

— Хозяин, тебя Таня хотела видеть, сказать чего-то хочет.

— Мы сегодня переезжаем к Павлину — помнишь, у которого сеновал особо уютный?

— Такое не забудешь!

— Вот и ладненько. Коней здесь оставим, там конюшня маловата. Вдобавок в нее уже поляк двоих лошадей поставил. Ты с нами поедешь, или тут, на постоялом дворе, возле лошадок, завтрашний день доживать будешь?

— А Матвей тоже переедет?

— Конечно.

— И я в комнате один останусь?

— Разумеется.

— Очень хочется одному пожить!

Позиция любителя житья одному была совершенна ясна — в гостях у Татьяны, и ее мать, и Максим мешаются под ногами целый день. А тут, только вдвоем, целые сутки!

— Таня в обеденном зале?

— Где ж ей еще быть.

— Ладно, занимайся дальше.

Заниматься, правда, было уже не с кем — конюх, воспользовался тем, что Олег отвлекся, и улизнул.