Непобедимое Солнце

Трибуны взорвались дикими криками солидарности. Феи словно с ума посходили. Они сорвались со своих мест, как рой рассерженных пчел, и летали под сводами Зала Собраний, неистово выкрикивая: «Помиловать!», «пощадить!», «женская солидарность!», «руки прочь от наших детей!», «… от наших куколок!»

Кора закусила губу и мрачно молчала. Она была не глупа. Идя сюда, она прекрасно знала, что реакция будет такой. Но она пошла на это. Ради Принца, ради тех счастливых месяцев, которые она провела с ним — месяцев, которые она никогда не забудет, воспоминание о которых будет ещё долго утешать её на протяжении бесчисленных тысячелетий одиночества…

Ради этого стоило потерпеть этот базар рассерженных наседок и внести вклад в спасение этого человека, который стал, пусть и не осознанно, виновником стольких событий в её такой редкой на счастье жизни!

Наконец, все три Премудрости подняли руки и воцарилась тишина. «Пчелы» сели на свои места и приготовились внимать.

— Итак, сестры, думаю, не будет неожиданностью, если Мы присоединимся к общему мнению и признаем, что Защита представила весьма весомое смягчающее вину обстоятельство. В самом деле, выполнить такую клятву не только обвиняемому, но и каждой из нас было бы трудно, также как очевиден коварный умысел Ночной Королевы, закамуфлировавшей свое намерение под туманными словами, которых обвиняемый, по своему типичному для представителей слабого пола природному слабоумию не смог понять. С другой стороны, Мы не можем отрицать сам факт вины обвиняемого, а потому…

Воцарилась гробовая тишина. Наступала развязка — объявление приговора!

— … Мы призываем высказаться, соответственно, Присяжным Заседателям — Перворожденным Феям, потом — всему Сообществу. Да свершится правосудие, ибо оно — превыше всего! — и все три хлопнули в ладоши.

Однако после всего сказанного Премудростью, приговор был предельно ясен. И присяжные, и Сообщество признало Принца виновным по последнему пункту, но со смягчающим обстоятельством, которое позволяло наложить на него самое мягкое наказание по этой статье

— … Принудительное перевоспитание на Островах Блаженных без определенного срока!

На языке юридической науки Поднебесья это означало, что как только он покажет хорошие результаты перевоспитания — а такие результаты, как показала практика «лечебных процедур», начинают показывать почти все уже на второй месяц — его тут же вернут домой, в семью, на довоспитание в домашних условиях под руководством его собственной жены.

— Приговор окончательный и обжалованию не подлежит! — подытожили все три Премудрости, затем одновременно встали и величественно направились к выходу.

Стражницы «ЖАЛА» повели Принца к выходу, предварительно не без труда отняв плачущую дочурку от его шеи, цеплявшуюся за неё как обезьянка, — завтра ему предстояла погрузка на корабль, который повезет его к отбытию меры пресечения.

А Фея, прижимая дочурку к груди, плакала от счастья, ведь её любимый теперь спасен, что через какие-нибудь пару месяцев он вернется к ней и все теперь будет у них хорошо.

Глава 21

Птичка в клетке

1.

Когда стражницы 2-го отдела «ЖАЛА» сажали Принца на корабль и программировали охранный обруч на его голове, Фее удалось провести с ним рядом несколько бесценных мгновений.

Принц молчал. После нескольких сеансов предварительных «лечебных процедур» голова его была наполнена каким-то свинцовым туманом. Ему с трудом удавалось понимать, кто он и где он собственно находится. В основном, он просто чувствовал, не рассуждая. Он чувствовал, как нежные ручки Феи гладят его по голове, как она что-то произносит ему тихим голоском, что-то утешительное, доброе, видел, как в её глазах стоят слезы.

Принцу тяжело было расставаться с Феей, но сказать ей он тоже ничего не мог. Мысли упорно не хотели рождаться в его измученной очистительными заклинаниями голове. Он только печально и немного туповато, почти по-звериному, смотрел на подол её белоснежной туники (Фея за заслуги перед Сообществом была повышена до 1-го ранга) и слушал её нежный голосок, совершенно не понимая, впрочем, произносимых слов, и ощущал нежные прикосновения её рук к своей коже.

А потом корабль отчалил.

Принц стоял на палубе и смотрел на причал, который удалялся от него все дальше и дальше. Колдовской металлический обруч контролировал каждую его мысль, каждое чувство. Принц подошел к самому краю кормы и, взявшись руками за перила, перегнулся через них всем телом, чтобы ещё на мгновение приблизить лицо Феи, махавшей ему с причала рукой. Волшебный обруч предупреждающе сжался, вызвав приступ головной боли такой, что в глазах потемнело. Принц отошел от перил, и обруч вновь принял свои обычные размеры, головная боль утихла. А бледное заплаканное лицо милой Феи становилось все меньше и меньше, её тоненькая почти девическая фигурка удалялось от Принца все дальше и дальше.

Принц не в состоянии был понять, кто она, куда она удаляется и почему он должен с ней расстаться, но ему было тоскливо на душе, и он плакал как дитя, которого увозят от мамы чужие тети неизвестно куда.