Непобедимый. Право на семью

— Тут… Горлышко, — показывает пальчиком и тут же закашливается.

Кашель и возможные проблемы с легкими пугают всегда сильнее всего прочего. Но я стараюсь держать себя в руках и выглядеть спокойно.

— Давай-ка проверим температуру, — захожу в гардеробную и беру с полки свою собственную аптечку.

— Мама — доктор, — смеется Егор, когда сажусь с этим саквояжем на краю кровати.

Машинально отзываюсь теми же эмоциями.

— Да, сегодня мама — доктор.

Достаю градусник и, забираясь малышу под футболку, фиксирую прибор в нужном положении подмышкой.

— Щекотно, — продолжает сын хихикать и ерзать.

Смеюсь с ним, хоть в душе и господствует тревога. Когда градусник, наконец, пищит, свидетельствуя об окончании процедуры измерения, дверь в спальню открывается. Впервые мне не надо делать вид, что появление Тихомирова меня не волнует. С беспокойством сосредотачиваюсь на экране прибора и расстроено вздыхаю. Хоть результат и был ожидаемым, огорчаюсь. С трудом торможу новую волну паники.

— Доброе утро, — улавливаю приглушенное приветствие Миши.

— Доброе утро! — отзывается Егор. — Я заболел? — беззаботно интересуется у меня.

— Заболел, — вздыхаю я. Поднимая голову, встречаюсь с встревоженным взглядом Тихомирова. — Тридцать семь и девять, — оглашаю результат, чтобы разделить с ним свое беспокойство. — Горло, насморк, кашель…

— Сейчас вызову врача, — говорит Миша и сразу же достает из кармана телефон.

В целом выглядит и звучит достаточно сдержано. Только по глазам вижу, что внутри него, как и у меня, летают снаряды. Неудивительно, учитывая то, как сильно Миша любит Егора и то, что с болезнью малыша он сталкивается впервые.

— Я не хочу лежать, — выдвигает сын решительно и тут же соскакивает с кровати.

Не пытаюсь принудить к постельному режиму, потому как уже знаю, что это бесполезно. Прослеживая за малышом взглядом, убеждаюсь, что его не шатает от слабости. Резво проносится к двери и, выбегая в коридор, бежит мимо Миши в свою комнату. К игрушкам, подозреваю я.

Тихомиров, продолжая прижимать к уху телефон, жестом дает понять, что проследит за сыном. Киваю, выражая благодарность. Не закрывая дверь, заправляю кровать. Прячу аптечку и принимаюсь одеваться.

Улавливаю кое-какие обрывки слов из телефонного разговора, который ведет Тихомиров. С педиатром все ясно, по смыслу догадываюсь. Но потом… Завершив звонок, Миша набирает другой номер и то, что он говорит следующему собеседнику, заставляет кровь в моих венах вскипеть.

— Привет… Нет… Сегодня не приеду… Не получается… Сын заболел… Да, до связи.

Кровь продолжает бурлить, словно густое ядовитое варево. Ударяет в голову. Создает там невообразимый шум. Я застываю неподвижно. Не замечаю даже, когда Тихомиров входит в спальню. Стою полуголая и не осознаю этого, пока он не оказывается прямо передо мной. Останавливает взгляд на моей обнажённой груди, прищуривается и поджимает губы.

— Все нормально?

Только после этого вопроса оживаю. Впрочем, без каких-либо эмоций и прыти, очень даже вяло беру с полки спортивный топ, который собиралась надевать. Молча натягиваю. Сверху еще майку набрасываю. Причесываюсь и делаю хвост.

— Я вызвал врача. Он скоро будет, — говорит Миша.

Наверное, ему надоело наблюдать.

— Хорошо, — тихо отзываюсь я и раньше него покидаю собственную спальню.

По пути зову Егора, чтобы перешел играть в кухню. Он к подобным просьбам привыкший. Собирает свои самолеты и бежит за мной. Тихомиров тоже идет. Ко мне больше не подходит. Даже когда я оставляю новую сахарницу на столе, никак это не комментирует. Играет с Егором, пока я варю кашу и накрываю на стол. Завтрак проходит в том же молчании. Болтает только сынок. Миша изредка что-то отвечает. Я не могу ни слова выдать. В груди такой клубок эмоций намотало, кажется, открою рот, и все посыплется вперемешку с рыданиями.

Успеваем закончить с едой до того, как приезжает врач. Осмотр длится недолго и завершается приемлемым диагнозом — ОРВИ. В легких чисто — это уже радует. Температура относительно невысокая. Ниже тридцати восьми сбивать не рекомендуется, но нужно постоянно следить.

Миша спускается в аптеку. Я стараюсь не обращать внимания на то, как сильно во время его отсутствия колотится мое сердце. А когда он возвращается не только с лекарствами, но и со свежей выпечкой, которую ни он сам, ни Егор не едят, от нахлынувших чувств едва сдерживаю слезы.

— Спасибо, — благодарю, не глядя на него.

Аппетита особо нет, и все же я съедаю одну из самых маленьких булочек. Запиваю сладким чаем, сахар сегодня не летает. Я вроде как вчера убралась, но то и дело нахожу в самых невообразимых местах кухни крошечные кристаллики сахара.

Выполняем предписания врача. Втроем занимаемся обедом. После еды какое-то время играем с сыном на полу у телевизора. Любимые мультики Егора идут фоном, он так привык. Сам больше тарахтит, непрерывно комментируя все свои действия. Мы с Мишей по-прежнему молчим.

Когда приходит время сна, сын нас обоих ставит в ступор, заявляя:

— Я хочу с мамой спать… И с папой…

Слышу, как Тихомиров прочищает горло, еще с полминуты молчит и осторожно уточняет:

— Так с мамой или с папой?